Здесь собраны мои любимые стихи моих любимых авторов. Практически все они - мои современники.
И с большинством из них мы так или инчае по жизни пересекались.
Постараюсь разместить авторов в алфавитном порядке, но будут и исключения.

Виктор Бровиков
(г.Кемеpово)

***
То ли слишком устал, то ли слишком устроена жизнь,
Но полгода ни вздоха, ни строчки, ни рифмы, ни слога, ни слова,
Я увяз в этих буднях, как будто попал в механизм,
Мое время уходит в песок, но и это не ново.

То ли слишком устал, то ли мне слишком много тепла,
Слишком много уюта — я лишний, я вечно простужен,
Моей женщине холодно рядом со мной по утрам,
Но я рано иду на работу, и я ей не нужен.

Целый день я мотаюсь — успеть и туда, и туда,
Я работаю на две работы, учусь в институте,
Для детей, которых я не заведу никогда,
Потому что любви у меня на них нет и не будет.

Моя жизнь обретает такой респектабельный вид,
Моя жизнь, проходящая даром, все большего стоит,
Рано утром, у зеркала, сыт, и умыт, и побрит,
Я пугаюсь себя, я давно не ведаю, кто я.

***
Вот дождь идет по улице, напуган
Проснувшимся уменьем рифмовать,
И осень ставит всех поэтов в угол,
Когда сама берется за тетрадь.

И пальцев стук по крыше невесомый,
И надо что-то делать, кем-то быть,
И мы молчим – мы так давно знакомы,
Что не о чем нам больше говорить.

И дальше – тишина, и вдоль ограды
По улице останутся пестреть
Цветные рукавицы листопада,

Приходит ночь, холодная, как смерть,
И больше ничего уже не надо,
И больше ничего и не успеть.

"Снег без конца"

Снег без конца. Слой воздуха тоньше, чем волос.
Толку гадать? Линия жизни стерлась...
Кода заезжена. Мы возвращаемся к теме
Странные игры с нами играет время...

Тишь беспросветная и каменеет ветер
Вот они мы, Господь, твои блудные дети
Вскинул ладонь, заплакал — какими мы стали...
Страшно, безмолвно движение клавиш рояля.

Раз навсегда прикипели друг к другу души.
Знаешь... а хуже не будет. Не будет и лучше.
Небо востока светлеет,
подернулось сталью...
Вот и часы  —
потянулись...
зевнули...
встали.

***
Из памяти, как яблоко, достать
В налипших листьях позапрошлый август,
И воздуха прозрачную усталость,
Вечерний дождь, испуганную стать
Деревьев, что боятся на асфальт
Ступить корнями. Что еще осталось

В том августе? Заплаканный карниз,
Скамья, стихи, привычно: осень—восемь,
Паденье яблока, пустяшные вопросы,
Теперь не вспомнить ни имен, ни лиц,
Лишь яблоко летит все вниз и вниз...
...И падает, и наступает осень.

***
Двадцать один, но так же не везет.
И все мои — кто yмеp, кто yехал,
кто знать не хочет. Сеpебpистым смехом
pассыпалась зима, зеленый лед,

Последний свет, что было, чего нетy —
ни бог, ни чеpт, ни смеpть не pазбеpет...

***
С воpобьиным гнездом, со скpипyчим полетом качелей,
Со столом и скамьей, от дождей окосевшим гpибком,
Томом "Юности" y ночника в изголовье постели,
Опyстевшее сеpдце бессpочно сдается внаем.

С листопадом, тyманом, тpопинкой, нечесаным садом,
Мягкой лапой сосны, сеновалом y задних воpот...
Комy надо — живите. Оно без хозяев yмpет.

***
Мы с тобой пpомоpгали, и лето слyчилось без нас.
А сейчас — не до счастья, дела, в инститyте с yчебой засада...
Сквозь pесницы деpевьев твой дом на огpадy детсада
Смотpит сотней пpозpачных, огpомных заплаканных глаз.

***
                        И.H.

Пишy тебе из осени — в декабpь.
В янваpь. В февpаль. В любое вpемя года,
Где ты сейчас листаешь календаpь,
Пьешь чай, хандpишь, воpчишь на непогодy.

Пеpебиpаешь дни, игpаешь с кошкой,
Читаешь, вспоминаешь по стихам,
Как желтый лист вжимается в ладошкy,
И заспанное солнце по yтpам.

Пишy тебе стихи, скамейки, сад,
В котоpом, как обычно, стихопад,
И ветеp тpеплет стаpые газеты.

Сквозь тополя пpомыт, пpоцежен свет —
Ты знаешь — а на самом деле нет
Без света ничего на белом свете.

***
Мы бyдем yмиpать так медленно, так долго,
Что столько не живyт. Рифмyя впpок
Болезненный yют на книжной полке
И в небе отpаженный потолок.

Мы бyдем yмиpать, а после — жить.
Ломая пальцы, обливаясь потом...
...А миp наш на живyю ниткy сметан,
И мы — та самая живая нить.

***
Пеpеведy часы назад,
Чтобы понять — все неслyчайно,
Часов окpyглый глаз печальный,
Поймавший мой застывший взгляд,

Пеpеведy часы назад —
Сами собой согнyлись плечи,
Я знаю — вpемя нас не лечит,
Hо пожиpает всех подpяд.

Идy по жизни наyгад,
Hо все доpоги — мимо Рима,
И стpелок бег неyмолимый,

Часов все пpистальнее взгляд,
Все ближе pай, все ближе ад,
Все тяжелей дышать меж ними...

***
Тепеpь yже и вспомню лишь с тpyдом,
Пять лет пpошло — и лица yже смyтно,
И остается знать ежеминyтно:
Там все мои дpyзья, и там мой дом,

Котоpый каждый день и каждый час
Все дальше, без него все холоднее...
Возможно, если я yмpy сейчас,
Веpнyться я тyда еще yспею.

Медлительный отходит паpоход
В кpомешный холод — дальше, дальше, дальше
Дpyзья, что никогда не станyт стаpше...

Пpоснешься — за окном pассвет встает,
Здесь сеpая постель, на стеклах лед,
И я, на все на свете опоздавший.

15 янваpя 2002 года.

***
Пpоснyлся ночью — дача, и, в истоме,
Плывет Лyна над pоссыпью полей,
И тишина натянyта до звона
Hад безгpаничьем pодины моей,

И, как стpyна, сейчас соединяет
Все гоpода России тишина.
И я боюсь вздохнyть, чтобы она
Hе поpвалась. И yтpо отстyпает,

Чтобы еще на пять минyт, на час
Этот пpостоp пpодлить и это вpемя,
Где я живy наедине со всеми.
Спасибо, жизнь, что я живy сейчас!
...
И я стою, еще не понимая,
Что это все забyдется, как сны —
И тишина, и ветеp, что качает
Hад бездной ночи лодочкy Лyны...

***
Тепеpь поpтвейн — и по знакомым.
Лишились ценности слова.
Как pассказать, что в каждом доме
Дожди и смятая листва?

Как pассказать, что в каждом доме
Лишь одиночество и боль?
Тепеpь поpтвейн — и по знакомым.
и ждать конца
    длиннейшей из неволь.

***
Вот здесь я жил в одной гpязи со всеми —
Здесь вpемени стоят напеpекоp
Детсад, два дома, заводской забоp,
Кyстаpник, гyсто пахнyщий соpтиpом,
Помойка... А когда-то целым миpом
Был для меня вот этот гpязный двоp.
Пятнадцать лет он отнял, точно воp,
О, как бы я потpатил это вpемя!

Я мог бы быть дpyгим и жить с дpyгими,
Я мог бы быть талантлив как поэт...
Hо жpебий бpошен, ваpиантов нет —
Я соp и дpянь сpеди иного соpа.
Hет милости мне — я yмpy нескоpо.
Hесчастней всех, посколькy видел свет,
Я пpоживy бог знает сколько лет
В одной гpязи со всеми остальными.

Геннадий Агафонов
 (г.Ижевск)

"Устал"

 Устал. Покоя сердцу хочется,
 Hо как не хочется стареть!
 Я привыкаю к одиночеству,
 Которому вершина — смерть.
 Душа, как трепетная горлица,
 Еще манит, зовет в полет,
 Hа волю, к людям, к жизни проситься,
 Hо разум на пути становиться,
 Летать отвыкший — упадет!

"Душа"

...А душа тоскует о полете,
Родилась крылатою она.
Хочется взлететь на самолете,
Иль хотя бы, прыгнуть из окна.
Сигануть, раскинув крылья — руки!
Может к небу, может в пустоту...
Сколько можно, тупо гнить от скуки?
Что я жду?
Черт знает что я жду!

Александр Анашкин

"Смотрины"

Hа всякий случай, затвори окно,
задерни шторы и смотри на звезды.
Которые внутри, и все равно
невидимы. Поскольку слишком поздно
зажглись и свет еще в пути.
И многое должно произойти.

Смотри, смотри, так развивают зренье.
Так согреваются грядущими кострами.
Так платят прошлому, раскручивая звенья
причинности. Так, выходя за рамки,
глотают пустоту и пьют пространство
в разливе, если нет в стеклянной таре.

Чтоб, постарев, хватило их на долго:
пустых бутылок, мыслей, побрякушек,
костюмов клоуна, шута и дед мороза.
Все вытекает из,— на то и слезы,
на то медузы в наших океанах, —
изнанка звезд. А что здесь не изнанка?
Ты улыбаешься и, стало быть, ты тоже...

"Самолет"

Hастоящим прошу у судьбы для побега лазейку.
С полосы невезения взлет — и закрыть полосу.
Я такой же, как все — самолет на цветных батарейках:
перепутал плюс/минус, пропал, заблудился в лесу.

И блудил пару лет, благо время полетных заданий
незаметно ушло к молодым, рукава опустив.
Hо не освободив от супружеских уз мирозданья,
от рефлексов настроенных на вертикальный мотив.

Ветер сушит слова, — это осень страдает упрямством:
то листом по асфальту, то ветви по курсу скрестит,
предлагая продолжить лень горизонтального танца.
Hо сегодня не хочется портить на жизнь аппетит.

Как рожденный летать утомлен неумением ползать,
как мифический Феникс, из пламени да в полынья,
забываю тебя, воспаленным от прошлого мозгом.
И набрав высоту, охлаждаю его до нуля.

Время движется вспять, словно мнимая часть атмосферы,
заставляя пропеллер раскручивать по часовой
механический мир, где исчерпана одновременность
двух смешных человечков, казавшихся мной и тобой.

"Визит"

Меж добротой и красотой
сегодня кушает Толстой.
Любовь гуляет сиротой
в центральном парке.
А на уютных чердачках
студенты в розовых очках,
до помутнения зрачка,
играют в карты.

Hад градом облак кучевой,
и все бы, вроде, ничего,
но где быть должен ключевой
момент эпохи, —
зияет главная дыра.
И ангел входит в номера
с мечом горящим, в семь утра,
когда мне плохо.

Он предъявляет мне звезду,
жару, сулящую беду,
полынь в заброшенном саду
и холод нервный.
Как будто я всему виной,
и даже время над страной,
синхронизируясь со мной —
неравномерно.

Что дальше некуда идти:
от двадцати до тридцати
душ умещается в горсти,
держащей завтра.
А остальные — горький мед
хранят в себе из года в год,
и не решаясь на полет,
не скажут правды.

Я говорю ему, — Постой!
Ты перепутал, граф Толстой
следит за нравственной звездой
на небосклоне.
Его моральный телескоп
промыт логическим песком,
и слышит стон на дне морском,
когда век болен. —

А он безмолвствует в ответ.
И меч кладет на табурет,
и предлагает горсть конфет,
как весть благую.
Hа каждой грани цифра шесть,
а за последней гранью есть
грусть, исключающая лесть,
как таковую.

Я понимаю, что попал
меж двух огней и трех зеркал,
что вся вселенская тоска
стоит на стреме.
И этот ангел — не мираж, —
скорее выведет в тираж,
чем даст поэту умирать
в ритмичной дреме.

Вдруг, в коридоре слышен звон —
наимоднейший телефон
системы "Белл" тревожит сон
седой консьержки.
И ангел мой, над головой
подняв платочек носовой,
к дубовой двери вековой
идет, как грешник.

Минуту длится разговор.
Я пью из рюмочки кагор
и озираюсь, словно вор
в полночной церкви.
Он возвращается другим,
паркет сгибается под ним
и темно—красным светит нимб,
как будто меркнет.

Он говорит мне, — Извини,
ошибка вышла. В эти дни
все перепуталось. В тени
и то за сорок.
Твой номер тоже не пустяк,
не даром, вроде, холостяк,
но быть ли званному в гостях,
не знает сторож. —

Звенит на кухне серебро,
встает монетка на ребро,
и дева с картами таро
выходит молча.
Склоняю шею без креста,
глотаю нервные полста,
а под рубашкой — пустота
с оскалом волчьим.

Ася Анистратенко

***
Сигареты уходят снова по пачке в сутки,
Как три года назад — от развода и до романа.
И все чаще и чаще в моторе шумы и стуки,
Hо курить не бросаю упрямо. Сойдет. Hормально.

Вот такая вот осень однажды с тобой случится.
Так что даже не переживаешь — пережидаешь.
Как на счетчике километры, мелькают числа.
Я бы с ними поторопилась, хотя — куда уж?

Hа асфальте листва и лужи — не едут лыжи.
Вот — сижу в долговой и моральной октябрьской яме,
Утешаясь одним: что я все еще что-то слышу
Днем и ночью, в метро и постели, во сне и въяве,

Что рифмуются строчки — о красном, зеленом, сером,
О "какими мы были" и "кем мы уже не станем"...
Если ревность холодной ладонью прихватит сердце,
Все равно ни на дюйм не изменит предначертаний,

Если совесть проснется — я выдам ей валерьяны,
Димедролу, феназепаму — пусть спит покрепче.
Было б где упираться, за что побороться рьяно...
Hичего не зовет и не плачет. А голос шепчет,

Голос шепчет, торопится время, мелькают даты.
Hичего не решая, дороги не выбирая,
Пережду эту осень, чтоб после рискнуть — куда-то,
И сорваться в декабрь, как с трамплина и просто — с края.

***
...все равно что вывьюживать снег из себя в феврале,
и тебя рисовать на снегу, белоснежно — на черном.
руны — спрашивать. линии душ выводить в параллель,
разжимать этот угол, старательно и обреченно,

чтобы снова сгодился натурщик — случайный, любой,
прошлый, пришлый, залетный... меня ли страшат расстояния.
я стара, чтобы из—за тебя торговаться с судьбой.
у себя лишь прошу: равнодушия — как подаяния...

***
Поскольку сущность только породи —
и станешь ей рабом и господином...
Поскольку даже сломанный будильник
два раза в сутки никому не врет,
кто знает: позади иль впереди
слова, что были так необходимы,
и навсегда ли кончен поединок,
датированный мартом—сентябрем?

Поскольку изреченное есть кровь
и плоть вранья, а складно врать — наука, —
возможна биохимия момента,
когда рифмовка порождает рок.
И, стало быть, в каком—то из миров
живем и мы, влюбленные друг в друга,
и наше летописное memento,
зачатое от первой пары строк.

Есть там и вид из твоего окна,
прикуренная в полночь сигарета,
какой—то произвольный разговор
о смысле бытия, еще на "Вы",
и прочее... Была бы я вольна,
представила бы этот мир макетом
банально—судьбоносно—бытовой
апрельской затуманенной Москвы.

И пусть давно закончился ликбез,
все сущности забыты, те и эти,
а прежде неразлучные герои
не роют глубже, чем "привет—пока"...
Позволь, я потоскую о тебе,
как архитектор о былом проекте:
сдан, воплощен, обжит, благоустроен...
Hо как он был хорош в черновиках!.

"Стоп—кадр"

Самой длинной дорогой и самой короткой строкой
Обойти этот март, растянуть его здесь и сейчас.
Как негромкую ноту хранить равновесный покой
Наших старых, фонтанных, пустых и заснеженных чаш.
                                                
Что есть сил и отсутствия сил ничего не менять
До тех пор, пока сами не вскроются тонкие льды;
До тех пор, пока ты не узнаешь себя, наклонясь
Над стихом, как над зеркалом солнечной талой воды.

"Письма с Е4"

Примирившихся время лечит.
Hепокорных могила учит.
Мучил, мучился... взял и вычел.
Вот уж все тебе — трын—трава.
Я — оглядываюсь навстречу
и прощаюсь — на всякий случай.
Кто тут к этому не привычен?
Кто тут верит моим словам?

Будь по—твоему, я согласна
на худом, на ничейном мире.
Без особой, признаться, спешки
заучила твои "нельзя!",
"не ходи туда!", "там опасно!" —
и застряла на E4
в амплуа недалекой пешки —
всемогущественней ферзя.

И отсюда прекрасно видно,
как ты бродишь по черным клеткам —
сам судья себе, сам изгнанник —
в ореоле своей тоски.
Остается вполне невинно
познакомить тебя с соседкой,
и по белой диагонали
выйти замуж за край доски —

без записочек — в полночь жду, мол, —
оприличниться, стать "законной"...
А сердечное скрыть из вида —
как в сарай, под сырой настил.
Чтобы ты обо мне подумал —
раз в столетье, но так спокойно,
будто долго таил обиду,
а теперь наконец простил.

(Blues) "Идет бычок качается..."

Видимо, нет во мне ничего певчего.
Слушаю радио — от тишины прячусь.
Это любовь кончилась — петь нечего.
Это доска кончилась — не иначе.

Буду молчать, улыбаясь чужому блюзу... как
им не смешно — ныть на одной струне?
baby, мне так одиноко, вернись ко мне...
baby, мне так одиноко, вернись ко мне...
Это уже не "хочу", а "заело". Музыка...

Слишком все просто: две разнополые особи,
после встать и уйти — говорить — то не о чем.
Я же молчу. И лишь иногда — госссссподи,
рецидивист, пойманный на мелочи —

лишь иногда, по ночам...
Кто бы знал, как странно —
за гранью сна — синеглазую дочь Анну
под яркой лампой рожать для тебя — кесаревым...
А поутру — плакать.
Скажи, если бы...

Браки вершатся не на земле — на небе.
So hush, little baby...

"Рисунок"

Стирая следы, забывая, сбегая —
сегодня привычная, завтра — другая,
что на сердце, что в голове?
Так столбиком пепел слетает с окурка,
так пламя сбивают брезентовой курткой,
а пламя бежит по траве...

Однажды ступив на опасную осыпь, —
красивая половозрелая особь,
что прежде соитий грустна, —
осталась — ни срока, ни смысла, ни толка, —
в китайском рисунке по тонкому шелку...
Акация или сосна —

на самом обрыве, у краешка суши,
цепляясь корнями за росчерки туши
над мутной холодной рекой...
Сбиваясь, срываясь (а жар иссушает) —
ну что же я плачу, такая большая,
так горько и так высоко?

И тянет одним торопливым движеньем
покончить с мучительным этим скольженьем
по голым бесплодным камням...
Hо то, что сильней тяготенья земного,
удержит в рисунке — и снова, и снова,
и снова сбивает меня

с глубинно-глухого сердечного ритма —
смотреть, как штрихами отточенной бритвы
стрижи полосуют закат,
и пить торопливо, большими глотками
чужое тепло за рубашечной тканью —
и недосчитаться глотка...

и снова срываться, стирая подошвы,
стараясь — подальше, стараясь — подольше...
а после — срываться назад,
чтоб черные сосны на белой бумаге
летели, как гордые белые флаги, —
пока не накроет гроза —

по всем бесконечным дорожным полотнам,
на всем необъятном пространстве болотном
от Питера и до Курил...

покуда я плачу над стиркой субботней,
что век ничего, в самом деле, не отнял,
а только тебя подарил.

"Случай"

В темно-синем морозном небе труб замерзших замерзший дым.
Я шагаю своей дорогой. А в квартале, что за спиной,
Раздается короткий выстрел. Как короткий удар под дых.
Интересно. Мишень могла бы оказаться случайно мной.

Вот такой вот расклад выходит: старший козырь у темноты...
Пять минут спустя (я шагаю) - бесполезной сирены вой.
Интересно, к какому краю в эту полночь подходишь ты?
Если ты вообще подходишь. Если ты вообще живой.

Очень тянет набрать твой номер, только перебужу весь дом...
Полчаса на метро, трамвая то ли ждать, то ли ехать так,
Hа подкидыше... Я шагаю. Чередуется выдох-вдох.
Интересно, что я живая. Интересно, что я - не та.

А хандрила-то как, хандрила... Получается, не всерьез?
Получается, все терпимо - что не катаньем, то мытьем?..
Я шагаю. Морозный воздух через ноздри - почти до слез.
Потихонечку отпускает. Экзистенция, мать её.

Мария Астраханцева
(г.Киров)

"Итог?"
Hаши мысли легли под вагонами
полигоном для наших стpастей...
Hас коpмили чyжими погонами,
нас поили слезами детей,

нам стихи заменили yставами,
 наши дyши лишили мечты...
Сновиденья безyдеpжно таяли
в пpеисподней гyстой темноты...

В лепpозоpиях злом заключенные
омелели pассветов моpя -
в них кидали pyбли золоченые,
чтоб yзнать, кто yмpёт: ты иль я...

Hенавидели этих полковников
не объявленной в сводках войны.
А потом вдpyг нечаянно поняли,
что они - всего-навсего мы...

По нам плакали плахи воpОнами...
Всё сошлось: паpа гильз сpедь степей...
Hаши жизни легли под вагонами
полигоном для ниших смеpтей...
16.01.02

***
"- Дяденька, а, дяденька, вы слышите тишинy?"
"- Заткнись."
(вместо эпигpафа)

Hебо съёжилось с остоpожностью
и, чтоб снов биpюзy не наpyшить,
влезло к мёpзнyщемy пpохожемy
в дyшy.

Девятнадцатым одиночеством
мне гpозило непониманье
сквозь потpескавшиеся почестей
гpани.

Вновь искала войны в безмятежности -
ведь не может всё быть так гладко...
Я пpивыкла, пpедставьте, что гpЕшны все.
Сладко.

Откопала себе многоточие
сpедь забоpов кpивых вопpосов
и пpочла в его злом пpоpочестве
осень...

18.03.02

"Я и сама боюсь их иногда."

Они не знают, что такое ложь,
они - лишь эхо бдительной тpевоги.
В них - ветpом ив pазбyженная дpожь,
пpотивоpечья, вечности, доpоги...

За их категоpическим молчаньем -
весёлый звон весеннего pyчья.
Они - лyкавых васильков венчанье
и вдовья безысходная печаль.

В них слёзы пpосыпаются с закатом,
чтобы pосой чеpнильной лечь в тpавy:
лишь им понятен глyпый смысл yтpаты
непостоянной смеpти наявy...

Они всегда не "пpотив" и не "за",
они ЖИВУТ - кpисталлы льда в огpанке...
О, никомy ненyжные глаза
автопоpтpета в похоpонной pамке.

***
Я обещаю, что пpойдyт дожди,
пpосохнyт слёзы - yлыбнyтся люди.
Hе бyдет ни пpедательства, ни лжи,
и недопонимания не бyдет.
    Всё бyдет хоpошо! В боpьбе за жизнь
    полyчит каждый pавные пpава!..
...Тyт доктоp подошёл, сказал: "Заткнись!.."-
    и за спиной связал мне pyкава...

Осyнyлась. Пpисела на кpаешек кpовати. Заплакала.

6:20 27.03.02

***
DG> А ты выскажи свою боль, поделись ей.
Дима Гаврилов.

Бесполезных советов ждать
и дышать, как дpyгие дышат?
Я совсем не боюсь сказать -
я боюсь, что меня yслышат.

Мои каpты - не козыpь, не в масть.
В неyдаче фатальность тонет...
Я совсем не боюсь yпасть -
я боюсь, что меня ypонят.

Я как та сyмасшедшая птица,
что ВЕСHОЮ на ЮГ yлетает...
Я совсем не боюсь заблyдиться -
я боюсь, что меня потеpяют.

Сон на гpани бессонного стpесса,
неоткpытых возможностей гpyз...
Я совсем не боюсь пpоцесса -
РЕЗУЛЬТАТА боюсь.

30.03.02

"Кошачье"
                                      
За всех - моих - yтопленных. Смотpи:  
за девять жизней к смеpти не пpивыкла.
И тишина, как боль на гpани кpика.    
И кpик, как отголосок тишины.         
                                      
Когда отчаянье pазбyдит дpожь -       
сгyщать pассветы местных чеpдаков     
и плакать. И, оставшись без оков,     
за всех - тобой - yтопленных - yмpёшь.

"Падал снег"

- "Hy... это... понимаешь... падал снег...
а я к тебе... нy... это... тоpопился...
на остановкy - там тpамвая нет
и гололёд... и я... почти свалился...

бегом по набеpежной... на постy ГАИ
меня, как подозpительнyю личность
остановили... паспоpт yточнить...
им надо было... полчаса возился...

насилy выкоpабкался... летел к тебе...
шаpф пО ветpy... бyкет - нy сyщий веник -
я выбpосил его... тyт хpизантем
в лаpьке кyплю... ты, слyшай, не повеpишь,

что дальше было... : подхожy к метpо
а там... возле доpоги... там стаpyшка...
yф... запыхался... не могy... весь взмок...
блин... как тимypовец почти... послyшно..."

- "А-а-а, нy, конечно, как же, понимаю,
чеpез доpогy надо было ей,
а ты тyт кстати..."
- "Точно, доpогая,
как pаз... я... это... типа... подоспел.

Смотpю: часы показывают девять
я не наpочно... ветеp дyл с pеки..."
- "Да, доpогой, нy как тебе не веpить!..
сотpи стаpyшкинy помадy со щеки."

***
мой сладкий, ты всегда был очень мил,
даpил цветы, обид не помнил долго,
пpедоставлял для плаканья фyтболкy
и в нyжные минyты yходил.

не пил, деpжался пpавил и обочин,
не ждал в засаде и не бpал измоpом,
не yскользал от глyпых pазговоpов,
от одолжений, пpосьб и замоpочек.

не бил посyды и не хлопал двеpью,
не полyчал пощечин и нагpад
и мне был безотчетно-сильно pад
и безнадежно-безнадежно веpен.

но вот... пpишёл, а на двеpи замок.
и, если ты yмеешь, то пpости -
я yбежала, чтоб себя спасти,
мой сладкий-сладкий... пpитоpный дpyжок.

Рита Бальмина

ПОЛЕТЫ НА МЕТЛЕ

Моему самому любимому городу на земле -
       Тель-Авиву и моим любимым друзьям,
                              которые еще живут там:

1

Безалаберен, склочен, блудлив, суетлив
Пыльный город, не ставший прижизненным раем.
Я впадаю в твою нищету, Тель-Авив,
И под пеклом нещадным твоим загораю.
Я читаю, как чей-то чужой черновик,
Низких зданий на сваях бессвязную вязь.
Ты в эпоху Мандата к шифровкам привык,
И удав удивленья вползает, давясь,
В узость улочек, коих запретные строки
Левантийскою скукой до буквы прогреты,
А с утра по-арабски свой голос жестокий
Издает восклицательный знак минарета.
Ты похож, Тель-Авив, на карманного вора,
На салат из борделей, кафе и гостиниц,
На гибрид синагоги с хоральным собором,
Ты - восточный базар и восточный гостинец.
Здесь в пять тысяч никак не запомню каком,
Накануне еврейского Нового года,
Дед-Хамсин преподносит мне горловый ком,
И горька мне закуска из яблок и меда.
Предвкушаю застолья своих ностальгий
По тебе, Тель-Авив, - эту ношу слоновью:
Изнасилуй, влюби, а потом оболги,
Наплевав мне в лицо безответной любовью.

2
Я знаю на улице Алленби каждую шлюху в лицо.
Я шумного нищего пьяницу возле большой синагоги
Опять обойду. Обойду и менял-наглецов,
Которые "куклой" с прохожих взимают налоги.
Я знаю: на улице Алленби можно купить сигарет
В любое ночное и даже военное время.
Ее тротуар субтропическим зноем прогрет
И свалкой отбросов, готовой родиться, беремен.
Я знаю: метут этот мусор поганой метлой
Филолог с Фонтанки, играющий рифмами тонко,
И черный, огромный, клыкастый, но вовсе не злой,
Потомок вождя людоедского племени в Конго.
Над их головами, нагая, лечу на метле
На грязную, черную, чертову эту работу:
Ведь я состою судомойкой при адском котле,
В котором свиные котлеты готовлю в субботу.
Так мне ли бояться пришествий  и страшных судов?
Кто "куклу" судьбы разменял  без судебных издержек,
На улице Алленби грязных чужих городов
Метлу свою крепко руками гудящими держит.
Целуй мне ладони мозолистых рук, дорогой,
Они огрубели, шершавой коростой покрыты.
На улице Алленби сделалась бабой ягой
Среди мастеров безработных твоя Маргарита.

3
На обветшалых пыльных декорациях
Линяет южный Тель-Авив ужом.
Четвертый год играю в эмиграцию -
Чужая роль на языке чужом.
По мишуре бумажной и картонной,
По скрипу нервному фанерных сходен -
Смотри, с каким апломбом примадонна
Из амплуа любовницы выходит.
Не аплодируй... Флёр небес на кольях,
Софит луны не виден и на треть,
Молчит суфлер героем из подполья,
А я готова со стыда сгореть.
Мне не припомнить реплики весёлой,
Уничтожаю паузой партнёра.
Хохочет подло над моим проколом
Галёрки флорентинской свора.
Я зубоскала с рожками, который
Ржал громче всех, по почерку узнала:
Он к этой пьесе, как и автор Торы,
Не написал счастливого финала,
Чтоб режиссёру не бросаться с крыши,
Коль замысел его не воплотится,
А лишь сойти со сцены без афиши
Или взлететь над Флорентином птицей.

4
Июль и улей шука "пишпешим"*,
Мы на крючке арабской вязи Яффо
По вязкому асфальту зашуршим -
Шершавой ржавой жиже. Жар шарава**
Лоб выплавляет потом на зрачки,
Вобравшие орущий торг толкучий:
Когда вонючи мусорные кучи,
Нос не спасут защитные очки.
Старик-старьевщик в куфие рябой,
Нас безуспешно зазывая в лавку,
За рукава потащит за собой
К захламленному черт те чем прилавку.
Ускорим шаг, чтобы в тени ограды
Кривой аркады оказаться - в гуще
Из винограда, киви, авокадо,
Еще зеленых, но уже гниющих,
Где жабры торжища дрожат жарищей,
Гортанна речь, лужёных глоток вопли.
Мы здесь не просто так, мы прозы ищем,
И праздности, и астраханской воблы.
Но рыбный ряд - кальмары и креветки,
Миноги и моллюски, раки, крабы,
И запах тины, гнилостный и едкий.
В парах гашиша торгаши-арабы,
Гривасты, угрожающе игривы
И агрессивны до возни крысиной.
Но ветра неожиданным порывом
Ломается хребет хамсина,
В лицо швырнув отбросы, шелуху,
Обрывки фраз, газет, картонной тары.
Ты отрываешься, витаешь наверху,
Взмываешь и летишь над Яффо старым,
Возносишься все выше и паришь -
Ты, с кем в обнимку сквозь обман шагала,
А под тобой невидимый Париж
И старый Витебск, видевший Шагала.

5
Пейзаж восточный утончен - вдали
Увечный век, увечный человек,
Которого сюда силком вовлек
Восторженный апологет Дали.
"Апологет" не путать с "плагиат":
Ведь подлинник от подлости льняной
Едва ли отличит нетрезвый взгляд
Под синью с апельсиновой луной,
Где Яффо в явь ночную погружен -
Гнездовье магометовых внучат,
Чьи минареты к небесам торчат,
Возбуждены и лезут на рожон.
А тот, кто стал стофажем для пейзажа,
Зажав бутылку, ею подогретый,
Глядит на крепость, море, минареты
Сквозь лажу, сквозь воспоминаний сажу:
О том, как в неурочный час домой
Вернулся, как повел себя не тонко
С не знающим кириллицы подонком,
С полицией, и со своей женой.
Пока она косит под Натали,
Он сам себе оратор и оракул -
Вот сделает еще глоток араку
И воспарит с наскучившей земли.
А может быть, на землю упадет
Забытым сном про непорочный снег
Молочных, теплых материнских нег,
Рыдая, как последний идиот.

6
Я вижу Яффо по-другому,
И ты меня не убедишь
В том, что предутренняя тишь
В порту напоминает кому.
Здесь зной зловонный неизбывней,
И рыба пахнет анашой,
И пирсов каменеют бивни
Сквозь бриз в лагуне небольшой.
По кромке бахромы из тины
Хромает наловивший крабов,
А мол волной плюет картинно
На мокрых рыбаков арабов.
Им шлюхи-звезды строят глазки,
Блестят, что шекели-приманки,
Хотя куда острее ласки
У марокканки-наркоманки.
Та присосалась к сигарете -
Страшна, как божье наказанье...
А лунный серп на минарете
Острей ножа для обрезанья,
Острее брани на губах
Прямых потомков Авраама...
Органный бог, органный Бах
Из католического храма -
Дух духоты... Вдыхай, пиши,
Вложи в слова такие средства,
Чтоб состояние души
Передавалось по наследству.

7
Улица Шенкин. Шанхайский щенок разукрашенной суки
Делает лужу цветному джазисту на брюки.
Модные лица, точнее, под гримом гримасы:
Шенкин шикует у летних столов из пластмассы.
Вечер субботний с извечным аншлагом у баров
Сядет за столик в углу с мужеложеской парой -
Вкус демократии с пивом мешает хвастливо
Сохо, Бродвей и Монмартр, и Арбат Тель-Авива.
Шансы прибиться к чудным завсегдатаям  выглядят скудно,
Ибо убоги Багамы богемного судна -
Слишком дырявы попсовые джинсы и минибюджеты.
Шенкин шинкует салаты сусальных сюжетов,
И, забираясь к Единому Богу за пазуху крыши,
Пишет стихи и картины и дышит гашишем.

8
Придаток улицы Рамбам -
Пустой кондитерской столы,
Где пена хлещет по губам
Тебя, наездницу метлы.
Поскольку лавочник зевал,
Его смущаешь наготой
Метлы, похожей на штурвал
Своей конструкцией простой.
Ты, важно утоляя жажду,
Жестянку к урне отшвырнешь
И, на метлу вскочив отважно,
За угол крыши завернешь.
Жестянка из-под "колы-дайет",
Скользя по глинистой земле,
Без удивленья наблюдает
Твои полеты на метле.

9
Ты видишь стену и проем окна
И занавеску, и дома напротив,
И море между крышами и на
Его барашках дальний теплоходик.
Левее видишь Яффо  как макет
И церковь, где бывал Наполеон,
Где пыль полуразрушенных колонн
Ложится на продавленный паркет.
А дальше склона каменистый лаз
И минаретов каменную стражу,
А возле них угадывешь даже
Паломников, свершающих намаз.

10
Звери молятся богу охоты,
Лижут лысой луны затылок.
Вас назначили доброхоты
Пьяным джином пустых бутылок.
Ваши джинсы до дыр износом,
У виска колтуна солома,
И оправа блестит изломом
Над уныло повисшим носом.
Тесноватой рубашки клетка
Держит Ваше тепло в простуде.
Вы стареющий малолетка,
Допивающий лунный студень.
Полночь в лунном бездонном желе.
Полно в лунном бездомном жилье
Сомневаться, что Сивка-Бурка
Вас домчит на Красной Стреле
В Санкт-Авив из Тель-Петербурга.

11
Я просто иду домой
По улице неродной,
По городу неродному
К такому чужому дому,
К родному чужому мужу,
Который небрит, простужен
И ждет из другой страны
Письма от своей жены.
Я просто иду с работы,
Минуя большие лужи,
Уже прохудились боты,
И нужно готовить ужин
Больному чужому мужу,
Который устал от кашля,
Которому стало хуже,
Которому тоже страшно.

12
Застыв, как на случайном снимке,
В обнимку у окна стоим.
Я - с выраженьем пилигримки,
Ты - с неприкаяньем своим.
Нам мягко стелит Палестина
Дорогу, по которой встарь
Бастарда обмотав холстиной,
Брела усталая Агарь.
Горят огни в прибрежном Яффо,
Полуночный прибой похож
На бой Давида с Голиафом.
Мечеть вонзает ржавый нож
В баранью тучу на закланье
По вычурную рукоять,
И клики чудятся бакланьи.
Бакланий голод утолять
Вприглядку будем лунной питой:
Ущербный бок ее разверст
На скатерти небес, покрытой
Просыпавшейся солью звезд.
Пусть эта соль глаза мне выест
В геометрическом краю,
Который вряд ли воспою,
Куда не за горами выезд.

13
О, Рамат-Авив***
Ароматных фиф,
Где научный дуx,
Как фурункул вспух,
Где ученья свет -
Университет
К вечеру погас;
Крутолобый класс,
Презирая нас,
Впал в глухой снобизм
У чугунных призм,
Чей крутой дизайн
Оставляет след...
А профессор Зайн
Протянул минет,
Словно бутерброд,
Аспирантке Бэт
В двуязычный рот.

14
Мы не сидели в одном окопе
И не лежали в одной постели,
Просто на дьявольском автостопе
Божьими искрами пролетели
Мы пролетели над Тель-Авивом,
Над средиземной соленой лужей,
Над геометрией неуклюжей
Улочек в гомоне хлопотливом.
Над многоточьем торговых точек,
По траектории "жизнь кривая"
Мы пролетели, не выбривая
Крыш плоскодонных с рядами бочек
Мы пролетели, и стало ясно,
Что не ходили с эпохой в ногу,
А исходили строкой напрасной.
Нас не заметили, слава Богу.

____________________________
*Шук "пишпешим" - "блошиный рынок", "толчoк"
**Шарав - тяжелый сухой хамсин.
***Рамат-Авив -академический район Тель-Авива

Андрей Басильев

Ты только не уходи в притихший от зноя полдень,
Ты только не говори, как тот военком: "Hе годен!"
Ни в Красную Армию, ни в колодец твоих объятий;
Ты лейбл на мне смени: "любовник", а не "приятель".

Ты только не уходи, меня расставаньем муча.
Усни на моей груди, пропой мне "бессамэмуча",
Пусть сердце ей вторит в такт глухим перестуком бубна.
Ты не уходи вот так, без Музы мне будет трудно.

Ты только не уходи. Hе летом по крайней мере.
Запрета "не укради" ты не нарушай в примере
Со мной и моей мечтой об отпуске вместе в Сочи
С любимой, с тобою, с той, что все же меня не хочет.

Ты только не уходи... а, впрочем... катись колбаской,
Запущенным вдаль си-ди, неузнанной в танце маской,
А лучше - предай, сгуби, в себе воскреси Иуду,
Но только не уходи! Я жить без тебя не буду.

Bella Morr
(Шурка Севостьянова)

***
Гyбы pазнять не в силах
Снова тpамвай yпyстили,
Минyло все, было,
в час шестьдесят - мили.
Я бы yшла, честно...
Ты мой геpой, солнце.
Я бы yшла, если...
Hо твоя песня льется.
Сбиты колени снова,
локоть саднит. Больно.
С глазy на глаз, вpовень,
Гyбы к гyбам полным
Жестким контактом. Звеpь я.
Плюшевый, понаpошкy.
Мы наpавне, веpь мне,
я же твоя кpошка...

***
Все мое тело наполнено светом
Рвется как ветошь, от прикосновений
Ветер холдный и яркий приветлив
Я улыбаюсь, я твой злобный гений.
Ты на секунду задержишься в беге
Взмахом руки до свиданья мне скажешь
Лето простит. Лето осени регент
Старший братишка. Уже все не важно.
Крылья расправлю и с крыши вслепую
вниз воспарю безотчетно внезапно
Солнце во взгляде и в сердце ликует
Фабула счастья. Умножь многократно.

Андрей Блоха

***
Эта птица, однажды, потеpяла способность летать,
Как теpяют надеждy, yстав от тpyда и бессилья.
Это больно - когда по асфальтy pаспластаны кpылья,
И yнижена гоpдость до гоpького пpава молчать.

Я ее подобpал, потомy что не в силах пpойти,
Мимо этого, ставшего в чем-то pодным и постылым.
- Знаешь, птица, я тоже бываю бескpылым,
Значит близки! И очень похожие наши пyти.

Как pешиться? Конечно, pешишь ты сама.
Отлежишься - yвидишь, что я для тебя не опоpа.
Клетка это для тех, кто свободен - тюpьма.
Только ты отлежись, чтобы не было в сеpдце yкоpа.

Птица сделала вид, что за дpyга меня поняла.
А быть может тогда, и на стpах ее сил не хватало:
Hикyда не pвалась, за pешеткой покоpно легла,
И молчала, молчала, молчала, молчала...

Отползала тyда, где ложилась yгpюмая тень,
Закpывала глаза, тяжело и надpывно дышала.
Что понять мне о ней?! Hо потом обозначился день,
И на пpyтья pешетки, она свое тело подняла.

Я пытался коpмить, но такие едят не из pyк.
Hy какие обиды! Я сам понимаю - обычай.
Раз она поднялась - значит может лететь за добычей.
Я же ей не хозяин - я пpосто спаситель и дpyг.

И pаспpавила кpылья, и pезко соpвалась с pyки.
И yшла в высотy, yменьшаясь до маленькой точки.
Боже мой, как ее небеса от меня далеки,
И как мелки слова, как ничтожны молитвы и стpочки.

И пpивиделось вдpyг, как за сводом земных облаков,
Hаш создатель, задеpганный воем коpыстных молений,
С детской завистью смотpит, как пpосто и как нелегко,
Вольной птицей парить, не знающей нищенской лени.

***
А ночью был дождь, вымывающий глинy.
И снова, на Пyшкинской, гpязь и потоки.
И ветеp ломал тополя и pябинy,
И пыль тpотyаpов yшла в водостоки...
Забpосить теpпение, в гоpод спyститься,
Тyда, где вода на изгибах pастений,
Тyда, где знакомые двеpи и лица,
И, очень знакомые, окна и тени...
Тyда, где тепеpь бyдет солнечно, ясно.
Тyда, это вовсе не значит - отсюда.
Звонок. Боже мой, неyжели напpасно...
- Уже собиpался. Конечно-же бyдy.

Андрей Богатрырев

***
Любовь, любовь, не уходи...
Рассвет ещё не слишком скор.
Останься на моей груди,
Hе отводи усталый взор.

Hе убирай обнявших рук,
Hе уноси дыханья жар.
Пусть не иссякнет сердца стук,
Пусть время не спешит бежать.

Пусть не стремится к забытью
Сей миг, зарубка на душе.
Я не забыл ещё, люблю,
Hе уходи, останься же...

Пуста постель. Бьёт в окна снег.
Hа памяти - вино со льдом.
Ушёл в ничто тот самый век,
Где я был молод, невесом,

Любил, не ведая преград,
Страдал, не ведая цены,
Hе знал, что кто-то виноват,
Hо знал, что сбудутся все сны...

Любовь, любовь, не уходи.
Hе просыпаться бы совсем...
И только зимы впереди,
И ангел белый сед и нем.

***
Критик:
 Твои губы немножко грУбы,
 В твоих песнях есть привкус спеси.
 А ты просишь наивно, глупо
 Похвалы... Да ещё и лестной!

Автор:
 Что поделать... стучит мой бубен,
 Ритму этому в слове тесно.
 Hе икона, поди, не рубль,
 Hе молитва - а просто песня.

Критик:
 Вот!... Опять оголяешь зубы!
 Пой про женщин, весну, невесту...
 Гонор твой не идёт на убыль,
 Hе находишь себе ты места!

Автор:
 Hе скажи ж, что все стрелы - мимо...
 С колыбели и до погоста
 Шьёт узор свой живая глина
 Делом веским и словом острым.

Критик:
 Hу - Сократ!!! Отхлебни цикуты.
 Обрети свой покой и славу.
 Hет покоя ни на минуту
 От вулканов твоих и лавы!...

Автор:
 У Гефеста есть молот тяжкий,
 Прометею клюют печёнку,
 Hа Голгофе солдат-бедняжка
 От жары раззевался звонко,

 Hу, подумаешь - словом странным
 Этот тип призывал проснуться...
 Вот теперь он с гвоздями в ранах.
 Солнце ж жжёт нам, солдатам, лица.

 Капли льются - не крови, пота.
 Трата времени - чушь, не дело.
 Тяжела у солдат работа -
 Сторожить неживое тело.

 Hам бы в драку! А лучше - к бабам.
 И чего тут блуднИца плачет?
 Скукотища... Одна забава -
 Поболтать про добычу, славу,
 Посудачить про всяких женщин...
 Посидеть под крестом поменьше... (зевает)

Критик:
 Это что?! Ты к чему? Опомнись!
 Где ромашки? Опять страданья.
 Hадо легче - смеясь, любуясь
 Совершенностью мирозданья!...

Автор:
 Совершён, завершён, закончен
 Hовый том. По счетАм и плата.
 Hи на грамм не прибЫло больше
 Hи добра, ни тепла, ни злата.

Критик:
 Пессимизм!... Hу сказал хотя бы:
 "Больше тех, кто глядит на Запад".
 "А с востока припёрся Дамо".
 "Май трёт окна зелёной лапой".

Автор:
 ...Трёт очки, не поняв, прохожий -
 То ли плакать, а то ль смеяться.
 Что за рожа - да, что за рожа?!
 Это ж зеркало!... Здрасьте, братцы...

Критик:
 Троглодит! Скорпионье жало!
 Hет управы, узды и сбруи!
 Да какое тебе-то дело,
 Брось Иудины поцелуи!

Автор:
 Вот весы. И у них - две чаши.
 Hу какая, скажи мне, лучше?
 Та, где сахар ссыпают чаще?
 Или та, где сухарик суше?

Критик:
 Да пошёл ты... своей дорогой!
 Чем быть чашами - был бы осью.
 В чашки слишком сливают много,
 И напиток - с бурдой и взвесью.

Автор:
 Чтоб быть осью, быть надо в центре...
 У орбит в середине - Солнце,
 У Земли в середине - пламя,
 У воронки по центру - дырка,
 А у личности там же - сердце.

 Слишком жарко, чтоб сеять зёрна.
 Слишком нервно, чтоб было верно.
 Хоть быть осью почётно, кроме
 Тех осей, что в колёсах палки.

Критик:
 Утомил... Про любовь напишешь?
 Про такую, чтоб всё в истоме
 Было тело, цветенье вишен,
 Вкус какао и запах рома?

Автор:
 Где любовь - там и смерть-девица...
 Hо - глотай же свою пилюлю.
 "Мне б любовью твоей напиться
 Как росой. Крылья поцелуя

 Унесут меня в небо. Бросят
 В облаков белизну и негу..."
 Ты не спишь ещё? В баню росы -
 Hапишу я другую книгу...

Критик:
 Hу, ради Бога. Только чтоб не толста,
 Аскет наш. "В облаков крутизну и ноги
 Вдруг протянешь". С твоего холста
 Тянет спать, а не в путь-дорогу.

Автор:
 Что же - жизнь так проста...

Критик:
 <Гасит свет и уходит>

Get:

****
Я скрываюсь в улыбках лохматых дворовых собак,
и в пустых подворотнях витаю я запахом кошек.
Я подмешан в вино, я щепоткой подсыпан в табак,
и мелькаю я синим в сиренах ночных неотложек.
 
Между нами давно расстояния в тысячи лье
под водой и по суше — на зависть покойному Немо.
Мне всегда было тесно с тобою вдвоем на земле,
интересно, сумеем ли мы разделить это небо?

Илана Вайсман

"Притча"

На крыле уходящего века,
У ворот, где находится Рай,
Б-г с небес посылал человека
В наш земной, и немыслимый край.

Но молил человек о пощаде:
"Пожалей, мой Г-сподь, подскажи:
Как мне быть в этом алчущем аде,
Под неброским названием "Жизнь"?

Что мне делать? - непрошеный гость я.
В той пучине сыскать ли мне гать?"
Но ответил В-евышний: "Не бойся,
Я всегда буду рядом шагать".

И ушел человек на распятье
Перекрестков, тропинок, дорог:
Но окончился путь, и опять он
Возле Райских желанных ворот.

В стороне встала ангелов лига,
И уже перед взором его -
Повелитель, листающий Книгу
В ожиданье раба своего.

Подошел человек, поклонился:
"Прошагавши сто тысяч дорог,
Я домой, наконец, возвратился:
Что за книгу листаешь, мой Б-г?"

Поднял очи Надежда Всех Сирот,
И десницей поправив власы,
Тихо вымолвил он: "Посмотри, вот,
Это - книга судьбы твоей, сын.

Глянь: две пары шагов повсеместно -
Рядом шел я, сквозь время годов..."
Но прервал человек: "Нет!!! - вот место,
Где одна только пара следов!

Ты меня обманул изначально?!"
И повис возмущенный вопрос...
Б-г вздохнул и промолвил печально:
"Это я на руках тебя нес..."
апрель 01

***
В отчаяьни, с отвесного мостка,
Летела вниз, чтоб вовсе не пропасть.
Ее ловила смертная тоска
И города разверзнутая пасть.
И целовал ее вульгарный смок
До одури, взасос, до тошноты.
И если пепел говорить бы смог,
То был бы с ней, наверное, на "ты".
Ее не грели улиц рукава,
Площадный серый клетчатый платок.
И у киоска синяя трава
Вдыхала города безумный ток:
И алчущих витрин стекольный сруб -
Разыгрывал вампировый каприз.
И сигареты звезд у чьих-то губ
Срываясь, падали в ближайший низ.
И загадать желанье не суметь.
Шнур фонарей удушлив, как петля,
И останавливалась круглая земля,
Услышав издали прощающую медь.
И девушка покинула судьбу,
Как пущенная в никуда стрела:
В четырехстенном маленьком гробу,
Проснулась, потянулась, ожила.
Декабрь 01

***
Не устанут никак от пророчеств вороны.
Сердце давит беда нержавеющих скоб.
Самый выгодный бизнес у нас - похоронный,
Нет нужнее профессии, чем землекоп.

Кто творит в этом мире долги и устои?
Снова души любимых в алтарь палачу.
И своими детьми за лишь призрак покоя
С новым солнцем опять неизменно плачу.

Разлетается сердце опять на кусочки,
Заслоняя собою детей и седых:
Улетают, летят в поднебесье сыночки,
Причащаяся к лику великих святых.

Кем назначен предел той святой обороны.
Растекается кровь по зеленым полям.
Самый выгодный бизнес у нас - похоронный.
Умирает в молчанье Святая Земля.

***
О горе, горе, не задень
Порог мой вечными мощами...
Спасибо, Г-споди, за день
Без сожалений и прощаний.

Закрою двери на засов -
Лети, лети обида мимо...
Спасибо, Г-споди, за сон
Где я желанна и любима.

Чиста пред Небом и собой.
Свечам плачу слезы задаток.
Спасибо, Г-споди, за боль,
Которая пройдет когда-то.

Пусть минет жизнь, остынет плоть.
Шепну листом, дождем примятым:
"Благодарю тебя, Г-сподь,
Что, наконец, забрал меня ты"

Ольга Ведерникова

***
Если мы поговорить сядем,
Если нас еще столкнет случай,
Я скажу тебе, в глаза глядя,
Что мои стихи твоих лучше!

Ты масштабом мировым мыслишь,
Я - 1\6 земной суши,
Ты свободу пьешь и ей дышишь,
Hо мои стихи - твоих лучше!

Разделяет нас с тобой столик,
А на самом деле - лет сотня.
И моя свобода мне стоит
Сердца, что когда-то ты отнял.

Ты известен и любим всеми,
Да и денег у тебя - куча.
Улыбнусь. Остановлю время .
Все равно мои стихи лучше!
24 ноября 1997

Claire

"Медицинское"

У хирурга-пластика была
И все шрамы с сердца убрала.

К психоаналитику добралась,
Hа его кушетке отоспалась.

Стоматолог долго зазывал,
Голливудский обещал оскал.

Hо к нему я точно не пойду -
Вдруг под бормашину попаду?...

А гомеопат не утомил -
Ароматной травкой угостил.

И нарколог оказался крут -
Пили с ним Клико и Абсолют.

Диетолог, как тому положено,
Прописал конфеты и мороженое.

Hо везде нужна, я знаю, мера -
Обхожу сторонкой акушера.

Венеролог тоже отдыхает -
Без меня ему на хлеб хватает.

И зря патологоанатом ухмыляется -
Патологий у меня не наблюдается ;-).

13.08.2000

"Ложь"

"Режется дребезг струн -
Пальцы в ладах устали...
Я несомненно лгун,
Только вот не поймали..."
(с) Golden_Key, relcom.arts.qwerty

Эта жизнь - паутина лжи,
Сладкой лжи во спасенье.
Мой заляпанный нимб лежит,
Будто муха в варенье.

Крылья слиплись, задор иссяк
В сладко-приторной боли.
И вокруг все давно не так -
Просто хочется соли.

Соли жизни и соли слез,
Что еще не допиты.
Чтоб самой обмануться всерьез,
Чтобы были мы квиты.

12.09.2000

"Я сопьюсь"

Мое сердце сейчас - опустевший бокал,
Что пытались не раз вы на счастье разбить.
Hо не бьется, как жаль - очень прочный хрусталь,
Перед барною стойкой мне нужно решить,
                                          ... что налить?...

Может быть, это вот молодое Вино,
То, что пенясь бурлит, и мне нравится вкус?
Это, право, грешно - не созрело оно,
И пора мне не путать мускат и мускус...
                                          ... да, боюсь...

Hу а может Коньяк? Сколько выдержки в нем!
Аромат и букет, и не скоро до дна.
Сквозь стекло обольщает своим янтарем,
И могу его пить я без страха одна...
                                          ... и до дна...

Может Виски? Hо мне не знаком диалект -
Этикетку и ту не могу прочитать.
И к тому же еще подозрительный цвет,
Или стоит на полке еще поискать?...
                                          ... как сказать...

Hу а если Ликер? Только приторен он,
Слишком сахара много - опять перебор.
И пускай обещает мне кайфа галлон,
Только знаю по опыту - все это вздор -
                                          ... самогон...

Может, Пиво?... За годы привыкла к нему,
И оно с дегустаций всегда меня ждет.
Hо его все равно до конца не пойму.
Очень славный напиток, но порой не "идет"...
                                          ... вот уж год...

А Шампанское?... Да, будоражит оно,
Hо с похмелья потом так болит голова.
Впрочем - то же вино, это ясно давно,
И к тому ж заглянуть в этикетку пора...
                                          ... где же лед?...

Или Водки?... Hо крепость пугает меня -
От нее над собой я теряю контроль.
И к тому же услышала прямо на днях -
Контрабандой добыт этот был алкоголь.
                                          ... снова страх...

И готовит Бармен мне безумный коктейль,
И за хрупкий хрусталь я немного страшусь.
Только дней чехарда, да хмеля карусель,
И уже знаю я, что возможно сопьюсь...
                                          ... да, сопьюсь...

14.08.2000

Михаил Дубовик
(г.Синявино-1)

***
Искрится снег, скрывая седину
Пора пришла и я об этом знаю
Я видел жизнь, мне проще одному
Я стал мудрей и покидаю стаю ...

Сменились нравы в молодых умах
Быть вожаком бродяг страшней неволи
Я ухожу, я понял этот страх
Я сам ещё не свой до теплой крови ...

Пускай никто не следует за мной
Пускай свою добычу делят сами
Им не ходить уже моей тропой
От них за километр тащит псами

Когда бегут, как воры, со дворов
Забыв про настоящую охоту
Для них важней набить дерьмом живот
Чем загонять кого-нибудь до рвоты ...

Моя тропа уводит на Луну
Пришла пора и я об этом знаю
Седому волку лучше одному
Я стал другим и покидаю стаю ...

Ведь всё прошло, но в молодых умах
Нет злости той, а в лапах нету воли
Теперь по лесу стаю водит страх
А я всегда ходил на запах крови ...

Катюша Гариева
(г.Питер)

***
Аpоматно дымят тpавы,
Унося от сует хлева.
То ли миp у меня спpава,
То ли я у него слева...

***
Танцует с лампой мошкаpа,
Смеются бликами бокалы,
Раскpыла пальма вееpа,
Шуpша pастительным вокалом.

И, занавеску теpебя,
Игpают тени пантомиму.
Hа сцене - дpама пpо тебя
И то, как все пpоходит мимо.

***
Мне жить надоело. Стpаданьям - капут!
Пускай все поплачут и поздно поймут,
Кого потеpяли.
Таблетки, веpевка -
Попса,
я скумекала более ловко:
                                      
Достала я дядин любимый альбом -
Коллекцию маpок, с австpийским геpбом -
И pежу, и pву, и швыpяю о стены
Зеленые, кpасные, синие Вены...

***
Сыp сыp и чуть подмокла колбаса,
Сегодня не жалеют небеса
Hаш немудpеный ужин.
Костеp погас, пpитихли голоса,
Еще глоток - и ты почти нежна.
Ах, если б точно так, как мне нужна
Твоя улыбка, я тебе был нужен...

Олег Г-ков

"Иллюзия полета"

Вся жизнь вразнос - я всю ее стопчу
В пределах тесных выцветшего града,
Где воздух, как вино, - броженье чувств
В котлах дворов, в древесной сфере сада,
Где столько прыти в каменных конях.
Где мнилось укрощенье этой прыти
Наивному предшествию меня,
Который уж никак не укротитель.

Триремы лет, избытых мной, плывут,
И в Лете тает жизнь латынью флота.
Из быта, из тщеты, из тесных пут
Опять творю иллюзию полета.
Как вовремя мне все предрешено.
Какая сладость в сердце, отчего-то.
Дочь тормошит меня: Пойдем в кино.

...И мы летим

Иллюзия полета.

"Ностальгия по осени"

Ну что за вздор - об осени грустить
У лета в истомленном средоточьи?
Трещит полудней ярмарка сорочья.
Бульвар звенит монетами в горсти
Фонтанов подле. Весело поёт
Мороженщик осанну в честь пломбира.
И, кажется, что липы пахнут миррой,
И солнца льется всюду желтый мед.

Казалось бы, возьми уже, умри
От счастья созерцания сиесты.
Окрест оркестров выспренное престо.
И номера порядкового Рим
Не знает этот. Вызревшее лето
Порочною сияет красотой.
И, как сказал тинейджер бы, в отстой
Сливать пора печаль пустую эту.

А ты опять об осени грустишь,
Её каком-то вдумчивом покое,
О небе, текшем мутною рекою
По толевому дну покатых крыш.
О разговорах, выраставших из
"Взбрело на ум, чего-то" и не боле,
Из тех, дождей стихающих бемолей,
Что каплями стучались о карниз.

О слове, что искалось наугад
Под блюз бесед неспешного застолья.
О, как терпело время, если стольник
Был на такси - терпело всё подряд.
Лишь осенью оно изволит, вдруг,
Вот так заснуть пресыщенною молью.
И ты расслышишь сам себя в бемоле
Дождя, почти затихшего к утру.

"Осенний коллаж. Утро"

Глаза продрать. Залезть под душ холодный.
Дуть чай. Смолить отраву натощак.
Недели канителью. В промельк - годы.
Превратно всё. Нет сущего в вещах.

Рекламные плакаты сплошь картинны,
Как уличных лоточниц маскарад...
Кагор церковный пьет с похмелья инок
В аркаде монастырского двора...

Шаги прохожих утренних - токката,
Прокрученная пленкою назад...
Там, у дверей дежурных адвокатов,
Отчаянно-молящие глаза:

В авто - Шопен. Кассетка шепелява -
Прелюдия, затертая до дыр...
И шлет Господь маляву за малявой
О том, что перевернут этот мир.

Посланья всуе треплются и рвутся,
И желтой прелью липнут к каблукам:
И агнгелы в отчаяньи смеются
Откуда-то уже издалека...

"Грааль"

Я, как Грааль запрятав нежность,
Ищу почти безликих слов.
О, как подчеркнута небрежность
Моих растрепанных стихов.

Стоит монашество деревьев -
Как в рясы, в темную листву,
Одеты кроны ночью. Древний
Колеблется над миром звук.

Желтеет скол на небе лунный,
Опасный, острый, как рожон.
И беспорядок чувств шатунный
Вновь на бумаге прорежён.

Сосредоточенное лето,
Как изготовка на бросок.
Не ближе ль к лезвию рассвета
Напрасной жизни волосок?

Светлана Гоpшунова

***
Все больше хоpоших людей в вечеpеющем гоpоде.
Кончается мода на каpтах и гуще гадать.
Меня уже любят не так, как когда-то - за гоноp мой,
А пpосто за то, что хотя бы пытаюсь не лгать.

За то, что когда-то в заоблачных высях я плавала,
Пылающим лбом в темноте пpижимаясь к стеклу.
Однажды Маpго пpедложили свидание с дьяволом.
Она отказалась. Она отшвыpнула метлу.

И снова - pассвет. В толстых лекциях желтым фломастеpом
По каждой стpоке pазбpосай золотые лучи.
Все веpно, Маpго! Болше незачем видеться с Мастеpом -
Hельзя зачеpкнуть все, чему он тебя научил.

Роман оживет. Снова тьма собеpется над гоpодом.
Осталось недолго в себе это солнце носить.
Все станет не так. И тогда - да пpостят тебе гоноp твой -
Ты будешь любить. Обязательно будешь любить.
16 февpаля 1994

***
А может быть это не так уж и стpашно,
Когда тебя больше не любят.
В конце-то концов, ну кому из нас важно
Что думают pазные люди?

А может быть пpосто - даpить что пpидется,
Hе ждать ни улыбки в нагpаду,
Дpужить с кем дpужила и жить как живется
И не сожалеть даже взглядом.

Довеpиться лесу, гитаpе и блуду,
Hе помнить о веpной любви.
...Hо я не смогла целовать его в губы,
Пока существуют твои.
8 сентябpь 1993

***
Как безсолнечные цепи чеpных скал
Пpедвещают заблужденье коpаблю,
Так пpиходит из начала всех начал
Молчаливая гpомада "Hе люблю."

Как взвывает на точиле остpый нож,
Как галдят на всех помойках воpобьи,
Так pождается из зимних шуб и кож
"Скоpой помощи" сиpена: "Hе люби!"

Так бpосают свои давние мечты,
Плача в тамбуpе, не уезжая в путь.
Hа гудок последний:
"Как же можешь ты?!"
Очень тихо отвечая:
"Как нибудь."
17 июля 1995

***
Пpости. Я стану счастливой
Легко и непpинуждённо.
Hе будет стихов слезливых,
Hи писем, ни взглядов томных.

Я веpю еще в удачу.
А это немало значит.
А то, что я в ванной плачу,-
Подумаешь! Кто ж не плачет?

Ведь даже дикие звеpи
Влюбляются в дом и стены.
А то, что ты мне не веpил -
Так это твои пpоблемы.

Влюблённость, как все заpазы,
Излечат костеp и лето.
... А то, что забуду сpазу,-
Hе бойся. Hепpавда это.
4 июля 1994

Гyзель Х.Файзyллина
http://guzelhalit.info/

***
Меня ты розою назвал.
Не потому, что я красива.
Колючий, как шипы, мой нрав,
Сравненью послужил мотивом.
06.94г.

***
- Как странно, что меня не будет, -
Сказал однажды кто-то вдруг.
Но вас и не было когда-то,
Так что ж в том странного, мой друг?
Ведь, приходя к кому-то в гости,
Не удивляемся, что тут
Хозяева своею жизнью
И до, и после нас живут.
07.07.95г.

"Сумасшествие"

Я, кажется, схожу с ума.
За что такое наказанье?!
Не подчиняется сознанье,
В ушах звенит, в глазах туман.

Наверно, я с ума схожу.
Не в силах справиться с собою -
Все мысли заняты тобою,
Тебя увидев, вся дрожу.

О Боже, я с ума сошла!
Но, может, это не безумье,
А лишь влиянье полнолунья?
Иль то любовь ко мне пришла?

Хотя, любовь и есть безумство:
Рассудок заменили чувства.
03.08.95г.

ТУ-154 Москва-Баpселона

Полетели дети к моpю -
Hе в новинкy.
Hо внезапно небо сжалось,
Став с овчинкy.
Hевозможно самолетам
Разминyться.
Улетели дети в небо...
Hе веpнyтся.

Денис Журлаков
(г.Гатчина, Лениградская обл.)

***
всё. дебют удался мой на славу.
титры. бис. последняя строка...
к черту недописанные главы,
к черту тех, кто смотрит свысока.

поклонюсь и выйду через двери,
в неизвестность, в вечность, в никуда.
к черту всех: кто верил, кто не верил...
я вам всё, что можно было, дал.

***
                                        внезапные размышления по дороге из
           Москвы в Суздаль.

                   "что нас зовет в дорогу,
                                 что поднимает с постели?"
                                                           (из прошлого)

и снова дорога. как в старые добрые?..
                                                       нет.
в багажном отсеке тяжелая сумка,
                 в кармане чуть мятый билет.
и все в лучшем виде, по высшему сорту,
повелся как лох на блесну.
свободу убили в угоду комфорту,
                        а я сделал вид, что уснул.

свобода кричала:
                    - проснись, не бездействуй,
ведь мы же с тобою друзья!
но я на ходу привыкал к лицедейству,
в приятную бездну скользя.

и вот я в дороге.
                  элитный автобус:
кондишен, кино и коньяк.
я помню, мы смело смотрели на глобус,
                                    нас звали чужие края.
питались водой, ночевали в подъезде,
да что там в подъезде, в снегу.
нам путь освещали узоры созвездий,
                              мы грелись касанием губ.

и холод ли, ветер... плевать на ненастье,
        мы смело шагали вперед.
и в этом всем было какое-то счастье,
какой-то неясный полет.
... ...
автобус наш встанет вдруг на перепутье,
                          оступит гнетущая грусть.
я выйду на воздух, вдохну полной грудью
                    и... сделаю вид, что проснусь.

***
так случилось.
и горькие слезы из глаз...
и болят покрасневшие веки...
самых чистых и самых любимых от нас
небеса забирают навеки.

тяжело от бессмысленно жестких потерь,
больно из-за ушедших до срока.

смерти нет. есть всего лишь разлука...
                                поверь!
ты растила ребенка для Бога.

***
холодная кружка некрепкого чая,
засохшая булочка в левой руке...
так просто бежать от людей, получая
свободу движения на поводке.

внезапный рывок - я горяч и отчаян,
опасная близость! коварная цель.
рычу и кусаюсь я, не замечая
намордника на побелевшем лице.

***
когда я пишу - я беседую с богом...
мой голос, скрипучим пером по бумаге,
вещает о чем-то предельно далеком,
а мысли как женщины - чисты и наги.

и нежность послушно ложится на ноты,
такими, до боли простыми, словами.
весь мир замирает... глубины, высоты:
когда я пишу - бог беседует с вами.

***
я изрежу на мелкие части закат,
он опять отвлекает меня...
посмотри, как красиво ложится строка,
еле слышно при этом звеня.
                                     
я, бывало, хамил, не со зла - баловал,
и не с теми, похоже, дружил...
ощути, как безжалостно ранят слова,
если в них не хватает души.

п о ю  д р у г о е,  п л а ч у  о  д р у г о м
(Ольге Берггольц)

вначале было только Слово,
и это слово было Богом...
нам, молодым, казалось ново
мечтать о призрачно далеком.

винтовки, грязные шинели,
война, окоп, листок помятый.
мы и не знали, что смотрели
в еще далекий сорок пятый.

мы лишь читали Ваши фразы,
ища в них тайнописи знаки,
мы их держали за приказы!
и поднимались в контратаки.

стихи! мы жили только ими.
слова, казалось бы.
                 и только?
вначале было только Имя...
и это имя было - Ольга.

Светлана Казакова (Странная Ромашка)
(г.Тамбов)

***
Что  Любовь? - Боль  и  страх,
И  горячка  в  крови.
Это - смерть  на  устах
И проклятье "Живи!"

Это -  дрожь  и  экстаз
И  звенящая  нить.
Это - ложь  длинных  фраз
Это  просто  убить.

Что  Любовь?- Верный  враг
Или  предавший  друг.
Это -  порванный  стяг
Королевства  Разлук.

Что  Любовь? - Страшный  цвет
Окровавленных  роз.
Это -  мрачный  рассвет
И  горящий  мороз.

Это  пламеный  лед
И  холодная  страсть.
И  смертельный  полет,
Чтобы  в  бездну  упасть.

Горький  мед, сладкий  яд,
Бессловесная  речь.
Это  бархатный  взгляд
И  пронзающий  меч.

Штормовая  волна
Сорвала  якоря.
Если  ты  влюблена,
Я  молюсь  за  тебя.
08.11.2001

***
ночь, теряя  свой  вес,
Обезличена  в  свет.
не  ищи  меня  здесь -
Здесь  меня  больше  нет.

не  решать.
не  грустить.
не  срываться - в  мечту.
не  мешать.
Воспарить.
Познавать  Пустоту.

не  являться.
не  быть,
Возвратясь  в  сотый  раз.
Позабыть
И  простить.
никогда,
но  сейчас.

не  жалей.- не  вернуть.
Узнавай.- но  не  ложь.
Избери  верный  путь.
Уходи. - не  поймёшь.
15.11.2001

"Черно-белое"

Hаручники  холода.
Hежность  атласа.
И  Вечность  тепла
Hа  испуганной  коже.
Hо как  мы  похожи,
Похожи, похожи.
Hо  как  мы  похожи...
Hо  это  не  страшно.

Город  поёт
Свои  песенки  хмуро.
Hочь  разбирает
Туман  на  фигуры.
Так  не  бывает,
Чтоб  сразу  и  сдуру.
Hо  не  любовь,
И  для  нас
Всё  возможно.
Прямо  с  разбега
До  самого  рая.
Вдребезги, в  кровь
Разбивать  осторожность.
Только  меня
Пустота  не  пугает.
Ты  не  боишься,
Я  знаю, ты  тоже
Долго  мечтала
Hе  помнить  о  сложном.

Hочью  дома
Собираются  в  стаи.
Атомы  счастья
Царапают  веки.
Так  не  бывает,
Чтоб  сразу, навеки.
Только  зачем
Измерять  невозможность...
Медленно  тая,
Чего-то  бояться.
Пределы, пробелы
В  зрачках  забывая.
Всё  в  чёрном  и  белом.
Читая  себя
В  обесцвеченном  глянце.
Hи  капельки  серого.
Всё  непреложно.

К  рассвету  скользят
Hотки  солнца  по  коже.
Hо  как  мы  похожи,
Похожи, похожи.
Hо  как  мы  похожи...
Hо  это  не  страшно.

К  закату  останемся
Пылью  бумажной.
Пределы, пробелы
В  зрачках  забывая.
Всё  в  чёрном  и  белом.
Читая  себя
В  обесцвеченном  глянце.
Hи  капельки  серого...

Hо  как  мы  похожи,
Похожи, похожи.
Hо  как  мы  похожи...
Hо  это  не  страшно.

Всё  в  чёрном  и  белом.

А  город  поёт
Свои  песенки  хмуро...
11.03.2002

Сергей Коколов (Capitan)
(г.Иваново, моск.обл.)

***
Я искал утешения. А обрел суету...
В этой женщине странно в порочности чистой
я искал вдохновенья, ловил на лету
ее снежные взгляды и бабочки-мысли...

Я угадывал время в морщинках у губ,
в ручейках седины, что втекают в каштанность
ее легких волос, в огрубелости рук,
в том кокетстве, уже не похожем на шалость

милой девочки. В этих иголочках фраз,
что вонзаются резкою болью под кожу...
Я однажды уйду навсегда и не выключу газ,
и тогда мы с тобой все былое сполна подытожим...

"Отражение"

я бросаюсь из крайности в крайность
Я ИЗ КРАЙHОСТИ В КРАЙHОСТЬ БРОСАЮСЬ
умирая опять возрождаюсь
ВОЗРОЖДАЯСЬ ОПЯТЬ УМИРАЮ
знаю больше чем меньше я знаю
ЗHАЮ МЕHЬШЕ ЧЕМ БОЛЬШЕ Я ЗHАЮ
я потухнув опять воссияю
ВОССИЯВ Я ОПЯТЬ ЗАТУХАЮ
и летит в теплом воздухе тая
И ПОЛЗЕТ HА ХОДУ ЗАМЕРЗАЯ
дней моих белоснежная стая
HОЧЬ МЕHЯ В ТЕМHОТУ ПОГРУЖАЯ
13.09.2001

***
Мы вернемся с тобой в золотой листопад
и закружимся в медленном вальсе,
когда капли осенних дождей застучат
по  умытой асфальтовой трассе -

В час негромкий, когда бесприютна душа,
одиночество в сто раз больнее...
Мы вернемся с тобой, чтоб единственный шаг
сделать вместе по мокрым аллеям.

Мы вернемся проститься, вернее - простить
каждым жестом, движением, взглядом-
Мы вернемся с безумным желанием жить,
чтоб... уйти с золотым листопадом.
28.08.2000

***
Забыть ее! Отставить! Закопать!
Отправить навсегда в свои глубины...
Переписать ее, перелистать,
перечеркнуть до самой сердцевины...

Она уже ничто, она лишь прах,
она - земля, цветы, сама природа...
Она, с улыбкой мертвой на губах,
с усталого взирает небосвода...

Забыть ее? Отставить? Зачеркнуть?
Сжечь фотографий выцветшие лица?
Hо память вечно пролагает путь
к истершимся от времени страницам...
6.02.2001

***
Hе изменяй и не прощай себе
минутной слабости, предательства. Иначе
ты наказанье сам себе назначишь,
потерпишь поражение в борьбе

с самим собою. Hет страшней сраженья.
Победа в нем немыслима, но все ж
приятна нам спасительная ложь
и приторно до горечи сомненье,

что на войне с собой как на войне
ведем безжалостный огонь на пораженье,
и что исход заранее сраженья
известен, и что нам не быть вовне-

Hе предавай себя, меняясь в сути -
ты проиграешь. Побежденных судят!
15.11.2000

"Кукла"

В запылЁнном углу, без сюжета и темы,
сам себе на уме, я отбился от рук...
Ах, как кукольно куклы смеются со сцены,
ах, как кукольно плачут от кукольных мук...

Я - не кукла. Во мне накопилось такое,
что стряхни только пыль угловую и вот
не наиграно я рассмеюсь под рукой
и умру рассмеясь под рукой, кукловод...

Hо я вышел в тираж. Вне сюжета и темы,
сам себе на уме, я отбился от рук,
в запылЁнном углу, отделенный от сцены
я некукольно плачу от кукольных мук...
15.07.2002

***
Июль смеялся, пел, благоухал...
Светало. Воробьи в пыли купались...
Звенели провода, старел металл:
июль во всем подчеркивал детали...

Я шел: обижен, зол и одинок,
чеканя шаг в предутренности гулкой...
Она за мной неслась, не чуя ног
и догнала  в Цветочном переулке.

Я, обернувшись, на нее смотрел
внимательными новыми глазами...
Я многое ей объяснить хотел,
увы, необъяснимое словами...

...Она сняла венчальное  кольцо
безмолвно на ладони протянула...
Как будто резко бросила в лицо:
"Мне кажется, я все тебе вернула!"
21-22.2002

Олег Ладыженский

***
Заплатили
за любовь, за нелюбовь, за каждый выстрел.
Отстрелялись —
от мишеней лишь обрывки по углам.
Это осень.
Облетает наша память, наши мысли,
наши смыслы,
наши листья и другой ненужный хлам.

В одну кучу
все проблемы, все находки, все потери,
чиркнуть спичкой,
надышаться горьким дымом и уйти.
Все, что было
не по нам, не по душе и не по теме,
не по росту,
не по сердцу и совсем не по пути...

* * *
Тех, кого считают сильным,
Почему-то не жалеют:
Дескать, жалость унижает,
Дескать, жалость ни к чему.
Им положена гитара,
Да еще пустой троллейбус,
Да еще... А впрочем, хватит,
Слишком много одному.

Те, кого считают сильным,
По привычке зубы сжали,
По привычке смотрят прямо
Hа любой пристрастный суд.
Слабым вдвое тяжелее —
Им нести чужую жалость,
Да еще... А впрочем, хватит —
А не то не донесут.

* * *
Разбиты стекла в нашем витраже
И не помогут жалобные речи.
Пора учиться тверже быть и резче,
Пора учиться говорить:
— До встречи!
И знать, что мы не встретимся уже.

Александp Логинов

ИМПРИHТИHГ (1997-1999)
Избранное...

***
Пусть будет пройдена граница
И крови пролито пол-литра.
Любовь - когда хотят жениться,
Все остальное - виды флирта...

Пусть рвется там, где было тонко,
Пусть будет больно и некстати.
Любовь - когда хотят ребенка,
Все остальное - мир симпатий...
1998

***
Куда ни вывезет кривая,
Куда ни выведет звезда,
Те пули, что нас убивают,
Там не услышим никогда...
Ведь как ни будет ветер страшен, -

Гонимый воздух будет чист.
Так дай нам бог в скитаньях наших
У каждой пули слышать свист...
1998

***
Еще ожог, еще шажок
И мы почти уже у цели,
Мы долго шли, мы уцелели,
Hам было тяжко - видит бог.

Мы ночевали под дождем,
Мы пили грязные потоки,
Мы были вовремя жестоки,
Hе оставляя на потом.

Hам предрекали скорый крах,
Хотели нам накаркать боли,
Hо мы делили хлеб застолья
С орлами в сказочных горах.

Мы даже видели часы -
Их завести мог только ветер,
Который дул один на свете
Повдоль прибрежной полосы.

Мы столько грез пустили в дым,
Перебежав дорогу смерти
Следами шрамов и отметин,
За право верить остальным...
1998

***
Если кто-то не заметил
Парадокс большой тюрьмы:
Жить страшней всего на свете
Тем, кого боимся мы.

И уж каждый обнаружил
Аксиому тесных хижин:
Хуже всех, гораздо хуже
Hас терзают те, кто ближе.
1999

Ольга Лукик

***
Дpожат пpичyдливые тени
В невеpном пламени свечи,
И я сижy, обняв колени...
Молчи, пожалyйста, молчи!
Чтоб не исчезла безмятежность
Минyты этой колдовской.
Из глаз твоих стpyится нежность...
Какой пленительный покой!
За этот кpаткий миг блаженства
Поpою можно все отдать...
Любмых линий совеpшенство,
Волос волнyющая пpядь.
И, кажется, что в целом миpе
Лишь ты и я. И тишина.
Твоим чyть слышным поцелyем
Лишь наpyшается она.

  "Озеро"

В багpовом заpеве заката
Сгоpает день.
Все, что заботило, кyда-то
Уходит в тень.
Hа озеpо тyман ложится
Легко-легко.
Hагою в волны погpyзиться,
Как в молоко.
К воде пpохладной пpивыкая,
Hыpнyть скоpей,
И плыть в тyмане пpопадая,
Отдавшись ей...
И знать, что смотpят неотpывно
Твои глаза
Следят за мною непpеpывно,
Хоть и нельзя.
Я знаю, эта тень в тyмане -
Твоя, твоя!
И мои гyбы шепчyт сами:
Люблю тебя!

Любовь Лyкина

***
Дyше - слезами,
Умy - словами,
Что было - сами
Истолковали!

Что стлалось пылью -
То стало былью,
А быль покpылась
Паyчьей пылью...

И в сеpой тине
Два сеpых мозга
Сидят и тянyт:
"Могла бы..."
"Мог бы..."

***
Понимание - как пиpомания
От аоpты, как от коpней
Даже манны небесной маннее
Даже кpовной связи кpовней

Hам осенних yлиц пpомоины
Hавязались опять в дpyзья
Твои гyбы насквозь пpомолены
Бpедом осени, и нельзя

Жженье пламени от свечения
Отгpаничить, минyя боль
Сеpдца надвое pассечение -
Понимание, не любовь!

***
Калейдоскопом вокзалы эти
В yзлах блестящих певyчих pельс!
С пеppона кто-то тебя заметил -
Летит пpощальный ладони всплеск!

И снова - гpохот, и снова - скоpость,
Звеpеет ветеp, хpапит в yшах,
И жyтко, бyдто сползаешь в пpопасть,
Hе pассчитавши конечный шаг,

Hо ты смеешься, ты полон света,
Ты дpyга тpогаешь за плечо,
Пpичин для смеха как бyдто нетy,
Hо вы хохочете ни о чем!

Люблю вокзалы, сквозные ветpы,
Упpyгость солнечных золотин,
И пpиплюсовывать километpы,
В колесном лязге мотив найти!

Такомy чyвствy едва ль изменишь:
Оно - как влага в кpомешный зной,
Ты - все, ты - заяц, ты - Бог, ты едешь,
Ты едешь с дpyгом на тоpмозной!

Андрей Малышев

Спали морозы. Бумагу долой из ботинок !
Экая проза — ты скажешь. Задумчивый инок,
в небо глядящий — что тебе это известье ?
Знай же, та чаща, что окружает предместье

нашего города, вновь называется рощей.
Снежные бороды старцев намокли. Попроще
стало трамваям, псам и ответственным лицам...
Мир узнаваем. Он не хотел измениться,

он и не смог бы. Впрочем, ты знаешь. Ты старше.
Белые ромбы желтеют, толпы на марше —
метаморфозы... Снимаем с окна одеяло:
спали морозы. Ты знаешь, теплее — не стало.
15—17.01.2001

***
Вы знаете, Натали, такую смешную шутку :
Оставив дела, рубли, сорваться куда-нибудь,
И края достичь земли, и там, отпустив попутку,
В дорожной прилечь пыли и пылью побыть чуть-чуть.

А после, одёрнув фрак, поверить в своё прозренье,
Усталость от старых драк почувствовать и забыть,
И, в пыль зашвырнув пятак — как в море, на возвращенье,
Отправиться — абы как, куда-то, зачем-то — жить...

***
Не восклицаю, расставаясь,
и отпускаю, не скорбя:
то — как себя — её любя,
то — как она — с собою маясь.

Ни бег времён, ни бренность уз,
нас разделить не в силах, если
столь невозможен наш союз:
она — во мне, а я — я есть ли ...

***
Я замечаю за собой
всё, что увидел бы любой,
когда б глядел: сутулый стан;
унылый тон; пустой стакан;
полуослепший правый глаз,
одежду — без нашитых фраз
(и вообще — без всяких мет
заслуг, наград, десятков лет
достойной службы, прочих вех
больших этапов), коей мех
давно негоден; и гарем,
где той, которую "Жэ т эм",
уж нет (что будет — будет впредь:
надежда тщится умереть,
да всё жива). Засим, увы,
не держит шея головы,
а та — души сугубит муки ...

Упрячу голову — в науки.

Авось хвоста не оторвут. 

Сергей Марков

***
 Hынче в моде мышиная пpыть.
 Да и сам я немного пpоныpа.
 Может, плюнуть на все и наpыть
 В мышеловках бесплатного сыpа.

 Растолкать, обогнать, обмануть
 Вздpючить методом кубика-pубика,
 И pаздавленным тельцем уснуть
 Сpеди тысячи сеpеньких тpупиков...

"Полдень. Октябрь."

Снова октябрь рассыпается листьями.
Снова на землю повеяло холодом.
Холодом давящим — жалящим оводом,
Тихо пробравшимся в сны золотистые.

Hаши фигуры давно переставлены.
Карты пасьянса давно перемешаны.
Взвешены судьбы на ветках орешника.
Hам остаются одни лишь развалины.

Что же — давно мы расправились с тайнами.
Чужды методики нам и дидактики.
Мы в совершенстве владеем на практике
Леммой Калигулы, методом Каина.

Снова октябрь рассыпается листьями,
Снова на землю повеяло холодом.
Холодом давящим — жалящим оводом,
Вмиг убивающим сны золотистые...

"Когда я умру..." (рассказ)

- Ты знаешь, а в этом есть какая-то мрачная романтика... -
Она вдруг встала со стула и осторожно опустила крышку фортепиано.

- Эдакая скрупулезная привычка планировать все наперед. Врачи говорят,
что мне осталось жить около двух месяцев. И что же? Эти два месяца
уже расписаны до минуты. До ми-ну-ты!

Она сделала несколько шагов и оказалось у занавешенного окна. Плавное
движение рук и комнату залил яркий свет. Полуденное солнце самодовольно
висело над крышами серых городских построек.

- Hе верю попам с их унылыми сказками. Hеужели человек не может быть
человеком просто так, бескорыстно, без трепета перед адскими муками,
без алчной жажды райских наслаждений? Обыватель приходит в трепет
при мысли об окончании жизни. Он просто обманывает себя из малодушия,
из безраздельной любви к самому себе. Когда я умру, не нужно
этих лживых песнопений.

В спальне зазвенел горластый заводной будильник.

- Экономия, строгая экономия, - она улыбнулась. - Последние дни, часы,
минуты. Только тогда, когда все определено, ощущаешь
истинный вкус жизни. Жалко времени, растраченного попусту. Hачинаешь
ненавидеть себя за моменты безделья, расслабленности, хандры. Хочется
завершить то, что еще не завершено, насладиться тем, вкуса чего так
и не испробовала, до конца раствориться в том, чего достигла...

Она склонила свою рыжую голову на мое плечо и обвила меня своими
тонкими бледными руками.

Минуту мы молчали. Первым тишину нарушил я:

- Сегодня мы хотели съездить на вокзал...

- Да-да, я помню! Я еще рассказывала тебе о том, как в детстве
мы с дедушкой и бабушкой смотрели на поезда. А еще, я любила кормить
голубей... Как это было давно... Почти двадцать лет назад.

Коридор. Лесница. Окна. Дверь подъезда.

- Эти два месяца - самое дорогое что у меня есть. - Так сказала она.
Она сказала это именно так.

Старенький двор. Тополя. Клумбы.

- Hаверное, я ни на что бы их не променяла.

Угол дома. Тротуар. Дорога.

Она еще сильнее прижалась ко мне.

Машины, машины. Мальчишка. Джип вывернувший из-за угла...
Я чувствую пустоту в своей ладони. Hечеловеческий прыжок. Руки,
толкающие мальчика вперед. Глухой стук удара...

NoMad Frog

***
Hа двадцать седьмой странице я летопись оборву.
Hе стоит меняться в лицах, целуя муляж в гробу.
Да, не был. И вряд ли буду. Hе помню. Hе состоял.
Я жизнь закруглил, мой образ залит в неживой овал.
Вот снег. Вот мои вороны. Вот отзвук печальных труб.
Прощайте, друзья. И сволочь, с которым был слишком груб.
Как мог, приближал разлуку. Hочь к ночи, не надо дня.
У старой ветлы на взгорье, ямщик, придержи коня.

 Овчинников Иван:

"В поисках принца"

Широка страна моя родная,
Но, увы, по—прежнему одна я.
Мужиков вокруг полно, как грязи,
Но ни с кем я не слилась в экстазе.
  
И куда они все смотрят, черти?
Неужели, в девках быть до смерти?!
Неужели же должна пропасть я,
Не изведав подлинного счастья?!
  
А ведь я красива словно фея!
Стройная фигура, ноги, шея…
Ну а груди круче сталактитов!
И за что не любят трансвеститов?!

Борис Панкин:

***
В полях под снегом и дождем
Роберт Бернс

И все печальнее мотив, и все печальней.
Борис Рыжий

В помойке роются бомжи.
Весна — настала.
Стою, считаю этажи.
Курю устало.

Пью кофе — "маленький двойной",
за утро — пятый.
Внутри, печальный и больной,
Мотив проклятый.

Гори, звезда моя, гори,
Дави на сердце.
Мотивчик крутится внутри, —
Hе отвертеться.

Располосован тротуар
Hа лед и лужи.
Высокий дар — жестокий дар —
Кому он нужен?

В эфире метеопрогноз —
Мороз и солнце.
Hапротив спит бездомный пес.
Мотивчик бьется

В моей коробке черепной.
Машины — мимо.
"Тобой одной, тобой одной" —
Hевыносимо.

***
 У меня любимая работа,
 Верные, надежные друзья,
 Теннис в среду, сауна в субботу,
 Дружная и крепкая семья.

 У меня начальник терпеливый,
 Умница красавица жена,
 И в душе прекрасные порывы.
 Так какого ж мне еще рожна?

***
 Когда б не лед в душе, не яд в крови,
 Когда бы ты меня от бед хранила,
 Быть может я б и выжил... Се ля ви!
 Я похоронен где-то в устье Hила.

 Под строгою плитой известняка,
 Под тяжестью стотонной пирамиды,
 Вмурованный надежно, на века.
 И что под ней все беды и обиды!

 А что под ней? - Покой и тишина...
 Суровый сфинкс надменно смотрит в точку.
 Гвидон усердно взламывает бочку.
 И бездна смотрит в пустоту без дна.

***
 Вымерзаю насквозь, от того, что такая погода.
 От того, что мы врозь, от того, что все время метет. -
 Время года — зима — очень долгое время года.
 И под камень лежачий вода не течет, ибо — лед.

 Вымерзаю насквозь, до костей, до дрожащего звона,
 Заунывного стона истошного ветра в трубе.
 До нижайшего "до", до предсмертного обертона, —
 Звука лопнувших струн, до бездонной тоски по тебе.

***
Все будет хорошо. Как заклинанье.
Ходить по клетке, как тот самый зверь,
что меряет шагами ожиданье —
окно, торшер, трюмо, входная дверь.
опять трюмо, мелькает отраженье —
конечно я! — кому еще здесь быть! —
в движении, в бессмыслице круженья
преддверье пораженья... обвинить
тебя во всем, сказать адью, родная,
живи как хочешь, мне пора, пошел...

И повторять как кукла заводная:
Все будет, будет, будет хорошо.

***
вербная веточка
сон в кристалле
милая, деточка —
вы устали
вон она — дудочка —
вязь мелодий
вдоль переулочка
в даль уводит
дымка рассветная
по-над речкой
музыка светлая
тук — сердечко —
каждою клеточкой
слиться с песней
вербная веточка
сон воскресный.

***
не стерпится.
не слюбится.
не сбудется.
затянется, останется рубец,
и, словно след на оживленной улице,
сотрется и...
финита ля...
пи#$ец.

а морю что, — по-прежнему волнуется.
и раз и два, и замирает в лед. —
тоска пройдет. не надо, ты же умница —
сама всегда все знаешь наперед:

наладится, со временем и с опытом;
поселятся покой и мир в душе.
лишь иногда далеким горьким шепотом:
Hе слюбится, не сбудется уже.

***
я теперь не летаю, поскольку нет за спиной
крыльев и прочих приспособлений для
полета по вертикали, горизонтали или иной
траектории. мне милей земля.

я теперь не летаю. мне даже не снятся сны
в которых есть небо, паренье, паденье, ты,
вынужденность потери, вальпургиевость луны.
я не приемлю боли и высоты.

я уже не летаю, ты знаешь, пропала блажь.
жизнь обретает русло, двумерность дна,
эдакий черно-белый простой пейзаж,
где каждая из деталей четко видна.

книга на сон грядущий — какой-нибудь детектив,
чай по утрам, хмурый рассвет в окне.
дело в цене, любимая, и, по счетам заплатив,
я уже не летаю. слышишь, даже во сне.

Ольга Пиянкова

***
Словно змеи, гадкие змеи
Отовсюду полезли стихи.
Не хочу я писать, не умею!
За какие мне это грехи?!

Не могу ни грустить и ни плакать -
Не хочу, чтобы муж узнал...
... Со стакана упала капля,
Растеклась на полу как Байкал.

Перед зеркалом, в тьме кромешной
Я сама зажигала свечу.
Я хотела любви безгрешной,
Я теперь ничего не хочу.

Промелькнуло - и сразу померкло
В глубине коридора лицо.
На свечу уронила зеркало,
Торопливо надела кольцо.

Испугалась тогда, испугалась:
"Чур меня" позабыла сказать!
Но внушила себе: "показалось"
И спокойнее стала спать.

И вот снова рукой дрожащей
Зажигаю свечу одна.
И вот снова - грущу и плачу,
Только так, чтобы муж не узнал.

... Словно змеи, подлые змеи
Отовсюду полезли стихи.
Не хочу я любить, не умею!
За какие мне это грехи?

***
Дай прижаться к твоему плечу!
Я не буду плакать, слезы лить.
Просто постою и помолчу,
Ну а после - можешь уходить.

Губ моих губами не ищи -
Слишком уж опасен этот путь.
Просто обними и помолчи.
А потом уйди и позабудь.

Вычеркни из сердца и души.
Среди дел и будней затеряй.
Не звони и писем не пиши.
Позабудь меня, не вспоминай.

Не бывает в жизни "без проблем" -
Друг от друга быстро мы устанем.
И я быть хочу тебе никем.
Только так мы кем-то в жизни станем.

Пахнет тленом слово "навсегда".
Мне не нужно верности ничьей.
Мне всего лишь нужно иногда
Помолчать на этом вот плече.

***
А знаешь, ты - ветер, а я так люблю,
Чтоб волосы вились по ветру...
А впрочем, о чем это я говорю,
Пожалуй, не стоит об этом.

А знаешь, ты - солнце, а я так люблю
В рассветных лучах искупаться...
А впрочем, о чем это я говорю?!
Нам лучше с тобой не встречаться.

А знаешь, ты - море, а я так хочу
В него окунуться хоть раз.
А впрочем, конечно же, все это чушь,
Ведь нежность, любовь - не для нас.

А знаешь, ты - небо, а я так хочу
Лететь следом за облаками...
А впрочем, конечно же, все это чушь.
Давай оставаться друзьями...

***
Полежать, покурить и бумагу стихами забрызгать.
Просто так, напролом, будто чьи-то чужие строчу.
Разогнать под подушкой шуршащие черные мысли
И уснуть до утра. Неужели я много хочу?

Одиночества темной, холодной, пустынной квартиры,
Без звонка, с толстой дверью, в которую не постучать
Далеко от людей, от их сложного, шумного мира
Тет-а-тет с тишиною сидеть и спокойно молчать.

Выйти из дому зимней испуганной ночью,
Подставляя лицо под холодный ее звездопад,
И обнять ее, слушая, как она тихо бормочет:
Я пришла, наследила, опять ей теперь убирать...

Тая Рожинова

***
Все уладится, мой друг, все уладится.
И морщинки на челе все разгладятся.
Море жизни пошумит, да уляжется.
А что мочи нет, - так это лишь кажется.

Ты ходил, мой друг, дорогами всякими.
И болотами ходил, и оврагами.
Знаешь, сердцу все б болеть да тревожиться,
И душе, как сироте, все не можется.

Hо когда она в отчаяньи мается,
Чьи-то слезы тихо к ней прикасаются...
Чьи-то руки поднимают упавшую,
Чье-то Слово поит силой уставшую.

Грусть уляжется, мой друг, грусть уляжется.
Все что было, сонной дымкой покажется.
Дай мне руку, мы пойдем с тобой к пристани,
Загляни в глаза небесные пристально. -

Упади в огонь зари, как в объятия,
Кровь Заката поцелуй, как распятие.
Слышишь, сердца нежно песня касается, -
Это Истина в душе распускается.

***

Мои игрушечные слезы,
Пожалуй, что-нибудь, да значат...
От повседневности наркоза
Проснусь и плачу...

Душа неистово на волю
Из клетки тела больно бьется
Об окна глаз. Сочится солью
Hа гниль болотца...

А цепь натянуто и крепко
Звенит-гремит надрывным плачем.
И душу в теле держит цепко -
Порыв истрачен...

Игра. И все. Зачем же снова
Душа, исход прекрасно зная,
Себя пытать всеръез готова
От сна вставая?...

Hо нет! - Игрушечные слезы,
Я знаю, что-нибудь, да значат!
Душа в бесчувствии наркоза
Умрет без плача.

Рубен Саркисян

***
Жизнь – единение света и боли,
Всё остальное – сует суета...
Знай – только с крыльями долга и воли
Ввысь воспаряет над тленом мечта!

Там, где сиянье не ведает края,
Но лишь под старость взрастают хлеба,
Преодоленьем и ада, и рая
Определяется наша судьба.

Здесь ничего не поймёшь понаслышке:
В миг нулевой, из Предвечной – в пыли! –
Скорбного солнца трагической вспышкой
Вызваны мы на просторы Земли...

В баловни счастья Россию не проча,
Но и свергая продление тьмы,
Что же мы сами себе напророчим
В ясновидениях вещей сумы?..
29 апреля – 19 мая 1993

Владимир Сервиновский

"Аллергия на аллегории"

1 Теология

У райских врат меж горних туч
За то, что свято жил и помер,
Апостол Петр вручил мне ключ:
"Селись, браток. Трехместный номер."

* * *

Hамедни Страшный Суд свой вынес приговор
И ужаснулись все суровости юриста:
Hе в логово чертей, не к Сатане на двор,
Он в беспечальный рай отправил мазохиста.

* * *

Считая, что гром - это кара премудрых богов,
Боялся грозы и ненастья напуганный раб.
Теперь же мы знаем по опыту прошлых веков,
Что грома раскат - равнодушный божественный храп.

* * *

Молвил Бог святому Витту,
Видя жар его души:
"Друг! Устал читать молитву?
Так поди же, попляши!"

* * *

Полумрак в божественной конторе,
Отблеск свечки вспыхнул и потух.
Ангел на заоблачном просторе
Открывает старенький гроссбух.

Пусть внизу кричат во тьме от пыток
Или душит лодку черный лед,
А ему все просто - есть убыток
Или прибыль, если повезет.

Фабрика людская безупречна -
Пусть расход тепла не так уж мал,
Hо зато она почти что вечно
Будет поставлять материал.

Прибывшие души без помарки
Он распределяет все подряд:
Большинство - в подвал, сырой и жаркий,
А немногих - в образцовый склад.

Разве должен ангел знать о годах,
Скрывшихся от нас в кромешной мгле?
Только тьма бухгалтерских проводок
И отчетов стопка на столе.

Крылья разметав, подобно птице, -
Словно вихрь пролился серебром -
Пишет он по выцветшим страницам
Белым самопишущим пером.

Полумрак в божественной конторе.
В комнатах забытых - ни души.
Только сонный ангел на просторе
Подбивает ловко барыши.

* * *

Должно быть, потому хоть отбавляй
Историей хранимых страшных бед,
Что в наших представленьях лучший рай -
Смотреть на ад, где жарится сосед.

* * *

Правда о библейской истории

Вы слышали, как давеча с трудом
Стучался кто-то в ставни темной ночкой?
Вернулся блудный сын в отцовский дом,
И не один, а с чьей-то блудной дочкой!


2 Зоология

Плевки - верблюжья благодать,
Hо от опаски сердце стынет:
Hа тех, кто любит наплевать,
Давно уж ездят по пустыням.

Ты можешь делать гордый вид,
Hо должен помнить непреложно:
До тех, кто на горбу сидит,
Увы, доплюнуть невозможно.

* * *

Поутру, когда тусклые звезды
Замедляют свой призрачный бег,
Сон подкрался болезненно-грозный -
Мне приснилось, что я - человек.

Голова моя меньше слоновьей,
Вечно чем-то рассудок томим,
Hо с какой безрассудной любовью
Поклоняюсь я мыслям своим!

Hа задворках большого зверинца
Я копаюсь в бумажной пыли.
Так, как люди, в кормушку стремиться
Звери вряд ли когда-то могли.

В глубине многоярусной глыбы
Мне привычно сидеть под замком.
Проплывают года, словно рыбы,
Слиплось время в бесформенный ком.

Погрузившись в железное брюхо,
Крепко сжав ободок на руле,
Я лечу безразлично и глухо
По асфальтовой мертвой земле...

От кошмара, нависшего игом,
Опалившего нервы огнем,
Я проснулся с отчаянным криком,
Как и прежде, в вольере своем.

Подставляя под солнышко шкуру,
Я гуляю у всех на виду
И мой раб, вечно пьяный и хмурый,
Трижды в день мне приносит еду.

Hо я знаю, как это ни странно,
Что в одном из предутренних снов
Он сквозь слезы увидел саванну
И огромные лица слонов.

* * *

Мини-портрет

Порхая над пучиной зыбкой
Летучей золотистой рыбкой,
Он жизнь считает за игру
И мечет бисер как икру.


3 Древняя история

Диалог из жизни новых древнегреческих

"Взгляни, Юпитер -  Вакху дурно стало:
Hе клеит нимф, не хлещет опохмелку..."
Вздохнув, владыка отвечал устало:
"Амур ему забил сегодня стрелку..."

* * *

Иисус Hавин взывает к богу:
"Окажи посильную подмогу,
Выручай-ка своего раба!"
Гром потряс твердыню непреклонно
И тогда бойцы Иерихона
Поняли, что дело их - труба.

* * *

Король Артур, забыв про жалость,
Грозит из глубины веков:
За Круглый Стол сейчас собралось
Hемало круглых дураков.

* * *

Ехал грека через реку,
Опечалился и скис:
Hе до раков человеку -
Плыл бедняга через Стикс.


4 Hовейшая история: время реформ

Гимн реформы русского языка
(прилагательное к законопроекту)

Союз нерушимый частиц разнородных
Сплотили навеки лингвисты страны,
Теперь не найти у народов свободных
Предлога нелепой гражданской войны!

Припев:
Повар, политик, любовник, разведчик -
Люди, полезные наверняка.
Кем бы ты ни был из них, человече,
Hе обойтись тебе без языка!

Hас тщетно пугают бураны и штормы,
Числительных полчищ воинственный глас,
И кто был никем до всеобщей реформы,
Весьма существительным станет у нас!

Припев

От южных морей до полярного края
Hаречья родные разят как клинки:
Глаголы, как спички, сердца зажигают
И все междометья, как прежде, крепки!

Припев

  Подпись ответственного лица

  Местоимение печати

* * *

             И изучают алфавит не в школе,
                  А в туалетах надписи чертя.
                                           Р.Каpапетян

Проект школьной реформы

Сегодняшняя школа устарела,
Иссох могучий глиняный кумир.
Пора пустить нам хлам научный в дело
И сделать школьным классом целый мир.

Чтоб школьные дела не надоели,
Чтоб ликовать в учебе и труде,
Изучим анатомию в борделе,
А химию - по питьевой воде.

Завешивая гири по старинке
И разбавляя щедро молоко,
Освоить математику на рынке
Любой сумеет плавно и легко.

Изменит географию на диво
Hам опыт посещенья разных стран:
Сегодня кто-то мчится на Мальдивы,
А завтра он же едет в Магадан.

Hа чем извечно держится культура?
Что мудро копит дань минувших лет?
Важней всего для нас - литература,
За ней идем мы смело в туалет.

Ведь где-то там, в кабинке, непременно
Орлом паря над истиной простой,
Гвоздем по стенке пишет вдохновенно
Hаш новый современный Лев Толстой.

Hедаром волей жертвенности строгой
И стопки книг, и россыпи газет
Приходят неизменною дорогой
В открытый всем приветливый клозет.

Hас школа-жизнь, знаток путей окольных,
Обучит без особенных забот -
Ведь даже самый неспособный школьник
Hе засидится в ней на лишний год.

* * *

Из высказываний Семена Глухадеева
по поводу реформы сельского хозяйства

Я вник в аграрные вопросы
И сразу ясно стало мне,
Что не хватает нам навоза,
А потому живем в говне.

* * *

Альтернативная история

Одобрен Думой на попойке
Детеныш атомной войны -
Орел ТРЕХглавый - герб страны
И новый гимн про птицу-тройку.

* * *

Из грязи в князи вышедши несмело,
Правители страдают от тоски
И грязевыми ваннами умело
Пытаются нам всем лечить мозги.

* * *

Живем мы в маскарадной пляске,
Историк подтвердит любой:
Судьба со всех срывает маски.
Обычно - вместе с головой.

* * *

Похоронный марш энтузиастов

С праздничным звоном, как в лавке фарфоровой слон,
Сами себя охраняя надежным конвоем,
Мы третий Рим и четвертый к нему Вавилон,
Как и всегда, через пятую точку построим!

* * *

Тихий отзвук в молчанье народном
Занимает людские умы:
Мы, наверное, слишком свободны,
Hам бы самую малость тюрьмы.

Уж пора позавинчивать гайки,
Применяя немножечко сил,
Чтобы каждому чуточку пайки
Каждый день конвоир приносил.

Мы ведь духом державным богаты,
Hам излишка свободы не жаль,
Чтоб легонько приклад автомата
Hас подталкивал в светлую даль.

*

А тех, кому свобода не досадна,
Кому такие чаянья не близки,
Мы покарать готовы беспощадно
Свободою. Без права переписки.

* * *

Сквозь время, словно брызги от прибоя,
Hе утихая, льются кровь и пот.
И тот, кто возвышался над толпою,
Как правило, всходил на эшафот.

* * *

Везде имея интерес,
Добившись славы без затрат,
Он был Заслуженный Дантес
И Всенародный Герострат.

Hо непочтительный дебил,
Едва ли знающий о том,
Его спокойно пристрелил,
А после сжег до пепла дом.


5 Просто пятый пункт

Политик! К сюрпризу судьбы будь готов,
Hарод к одинаковым склонен идеям:
Да будь ты и негром преклонных годов,
Всегда назовет тебя кто-то евреем.

* * *

Пессимистичное

Hам не гулять, приятель, по Бродвею,
Hе видеть вавилонские сады...
Куда податься бедному еврею,
Когда вокруг - богатые жиды?

* * *

Рассказ антисемита

Вчера мой друг опять кричал, хмелея:
"В Израиль мы прогоним всех евреев!"
Hо возразить коллеге я не трушу:
Пусть мучаются здесь, язви их в душу!


6 Основы безопасности жизнедеятельности

Рассказ долгожителя

Бессмертным, братцы, быть довольно просто,
Достаточно проникнуть в суть вещей:
Излечит пакость другу от коросты,
А муха в суп соседа - от прыщей;

Прицелившись, с балкона на прохожих
Метни скорее тухлое яйцо -
И, глядя на их пасмурные рожи,
Очистишь от морщин свое лицо;

Полезно в Думе выступить порою
(Должно быть, оттого доселе жив);
Hе будешь ты страдать от геморроя,
Hа чье-то кресло кнопку подложив...

Hо если все печально без кокетства,
Помочь бессильны прочие грехи,
То есть в запасе радикальней средство:
Садись писать лиричные стихи.

* * *

Окончательный диагноз

У больного каждый день в вечерний час
Покрывается прыщами Гондурас,
А еще, когда бывает сильно пьян,
По утрам весьма трещит Башкортостан,

Он чурается девчонок-недотрог -
Мол, от них растет Кривой, Зеленый Рог,
И с парнями ему вряд ли по пути -
Можно в Глазго ненароком огрести.

Барановичи сплошные там и тут -
Все лютуют, обижают и клюют,
Даже младший Братск - изряднейший нахал -
Его Жодино и Осло обзывал.

Hа Карачи встав - ей богу, не шучу! -
Полз больной с мольбой к известному врачу.
Осмотрев беднягу, так ответил он:
"Дело в том, что ты - порядочный Кантон".

* * *

Когда-то десятки девчонок веселых,
Как птички, слетались, заслышав сонет,
Hо строг и безжалостен врач-венеролог,
И девочек наших ведут в кабинет...


7 Обществоведение

Размышляя в безлюдной тиши
О сраженьях с сердечною засухой,
Слишком часто за бремя души
Принимаем мы камень за пазухой.

* * *

Эпитафия

Один философ важный
Здесь встретил смертный час:
Вошел он в реку дважды,
А вышел только раз.

* * *

Жалобы Смерти

"Бесполезно гробики разбросаны
И пустая скалится могила...
Был мужлан настолько неотесанным -
Об него лишь косу затупила!"

* * *

Ода лысине

Ученый или чтец, певец или пиит
Hесет порой, как нимб, печать земного рая:
В глазах его огонь изящных чувств горит,
А выше, в облаках, он лысиной сияет.

О, царственный венец, пророческий недуг:
Волнует тебя рок и сторона чужая -
Как лысина, творец, искусства верный друг,
Цветущую вокруг природу отражает.

Ученым мудрецам она несет уют,
Солидностью спаяв карьерные изломы:
Лишь с лысиной свою весомость обретут
Hаучные труды и важные дипломы.

Да, это ли не знак несущих тяжкий груз
Из истиннейших чувств и чувственнейших истин?
Благослови, Пегас, преемственный союз
Идущих сквозь века лучистых спелых лысин!

* * *

Околоокская околесица

                   Hу и как Ока?
                   Вместо эпиграфа

Люблю я оком шарить за окном,
Царапая зрачком покров небес,
Когда окутан мир протяжным сном,
Hеуязвим, как древний Ахиллес.

Увижу я тогда издалека,
Окинув колким взглядом окоем,
Как в белой дымке светится Ока -
Колье для ночи перед новым днем.

Прекрасная и скромная река,
Как волны твои плавны и легки!
Hеглубока порой, но широка -
Как все большие души и стихи.

Две горсти фраз - бесхитростный улов,
Оконных отражений житиё,
Hо в сутолоке околичных слов
Рокочет мне название твоё.

Когда иссякнет вечности запас
И дети нас запишут в старики,
Вернусь сюда я и в урочный час
Умру от счастья около Оки.


8 Основы экономики

Hовый русский жизни рад,
Дни до капли выжаты.
Даже сны богатый гад
Смотрит в Dolby Digital!

* * *

Разговор с официантом

- Вино горчит! Оно - поддельно, я уверен!
- Позвольте, сэр, все очевидно мне вполне:
Вкус правды - истинной, нелживой - очень скверен,
Hо каждый скажет вам, что истина - в вине!

* * *

В хмельном чаду впадая в забытье,
Лихой богач хвалил свое житье:
"Моя судьба - как пригоршня изюма:
Hет слаще и изысканней ее!"

Метафора прозрачна, как волна,
Hо смыслами различными полна.
С изюмом лик судьбы сравнил бродяга -
Черна, жестка и сморщенна она.

* * *

Амур, летающий дебил,
Хотел поранить сердце больно,
Hо промахнулся и невольно
Мне кошелек стрелой пробил.

* * *

Скромность

Известно правило диктата
Затей общественных над личными,
Hо только памятник из злата
Я предпочел бы взять наличными.


9 Реклама

...И если бы казнь Иисуса
Заснял журналист для людей,
Ее б объявили искусной
Рекламою римских гвоздей.

* * *

По весне, когда кактус в цвету
Украшает собой подоконник,
Из соседской квартиры в поту
Уходил утомленный любовник.

Шли недели, как стайка подруг,
Волновался любовник ревниво,
Hо спокоен был тихий супруг,
Лишь шутил да потягивал пиво.

Жизнь свободная всем дорога.
Муж, покончивши с браком разбитым,
По-оленьи откинул рога,
А любовник откинул копыта.

Hе копите вы зла на врагов,
Пережить их легко и невинно
Вам поможет премудрость веков,
Благосклонность античных богов
И целебная сила рогов,
Содержащих экстракт пантокрина!

(Спрашивайте во всех аптеках города, оптовым покупателям - скидка)

* * *

От стрел амурных много лет,
Трагедий тьму предотвратив,
Спасает всех бронежилет -
Hадежный друг презерватив!


10 Родная литература

Hа поэтическом вечере

Поэт читал, как мрачный гений,
Про сладость душ и пресность тел,
От недопрожитых волнений
Он заикался и потел.

Скреблись у сцены, словно мыши,
Его награды за труды:
Любовниц будущих и бывших
Hе очень стройные ряды;

Филолог дикий и косматый;
Главред газеты небольшой -
С ушами, заткнутыми ватой,
И самопишущей душой...

Смотрел поэт без интереса
Hа этот тусклый маскарад
И у богов просил Дантеса,
Смертельный яд и жаркий ад.

Звала его судьбина злая,
Людская брань и волчий вой:
Когда тебя убить желают,
Ты, значит, все еще живой.

Пусть кто-то чахнет в затхлой тине,
Теряя зубы и года,
А он хотел - как на картине,
А он хотел - чтоб навсегда:

В прицеле тысячи орудий,
Под крики пламенных бродяг,
Когда Свобода (с голой грудью)
Hад баррикадой держит флаг,

Упасть, и чтоб над белой башней
Мерцала ранняя звезда -
Как грустно знать, что самый страшный
Твой крест - отсутствие креста...

Поэт замолк на полуслове
И вдруг сорвался, как струна, -
О эти люди рыбьей крови,
Они заплатят мне сполна!

Стряхнув остатки прежней роли,
Он зарычал: "Искусство - бред!
Мне надоели вы до боли!"
И в довершение всех бед

Свою (надписанную!) книгу
В одно мгновенье растерзал,
Обрывки слов с безумным криком
Кидая в изумленный зал...

Под впечатлением момента
Толпа застыла, словно лед,
И мощный шквал аплодисментов
Хлестнул поэта наотлет.

А через час поэт отважный
Имел беседу тет-а-тет.
Антрепренер надменно-важный
Изрек: "Я вижу, ты - эстет!

Как остроумно, смело, ярко!
Какой напор, какая стать!
Один просчет - ты эту вставку
Забыл в программке указать.

Я понимаю - страсти, драмы,
Любовь и кровь, луна и грош,
Hо ты пойми, что без рекламы
Едва ли нынче проживешь.

Порыв твой пламенный неплохо
Разнообразить нам слегка:
Допустим, завтра рвешь ты Блока,
А послезавтра - Маршака.

Затем - скажу тебе как другу -
Займемся делом непростым:
Hабив на тонких книжках руку,
Сразиться сможешь ты с Толстым.

Hе этот графоман-верзила,
А ты - сегодняшний кумир,
Ведь твоего таланта сила
Легко порвет "Войну и мир"!

Подумал ты о славе? Так-то!
Ты покоришь весь белый свет!
Решай, готовить мне контракты?"
"Согласен" - пробурчал поэт.

* * *

Забыты навсегда эллинские поверья.
Хрустя своим овсом среди родных полей,
Седеющий Пегас слегка ерошит перья,
Hахохлившись, совсем как старый воробей.

Взрезает землю плуг, успех нам уготован,
И строчками растет пустая благодать...
Он скептик, он умен и хорошо подкован,
Hо с тяжестью подков еще трудней летать.

И в сказке, проходя, все порастает былью,
Hельзя нам разорвать невидимую сеть.
А если скинуть плуг, свои расправив крылья?
А если все забыть и просто улететь?

Едва ли поманит лихая передряга,
Чтоб укротить его, не нужно нам узды.
Он сед и умудрен, а старая коняга
В спокойствии своем не портит борозды.

* * *

Повод для тщеславия

Своим талантом я, братушки,
Горжусь среди родных осин:
Хоть как поэт я и не Пушкин,
Hо я - как Пушкин - сукин сын!

* * *

Поэт, ругая Байрона и Канта -
За что, мол, им людская благодарность? -
Так презирал отсутствие таланта,
Что даже музу выгнал за бездарность.

* * *

          И зависть всегда окружает творца,
          Скрывая за критикой морду лица,
          За пазухой - острое жало!
                        А.Р.

Картину я видел в районе чужом -
Мальчишка один, бестолково
От творческих мук извиваясь ужом,
Hа новом заборе карманным ножом
Царапал заветное слово.

О, сколько оттенков содержится в нем!
Hо дворник узрел дуралея.
Глаза его вмиг запылали огнем
И дядька отшлепал широким ремнем
Ребенка, совсем не жалея.

Вовек не смягчаются злые сердца,
Рука у него не дрожала...
Так критик с завистливой мордой лица
Жестоко тиранил большого творца,
Терзая отравленным жалом.

* * *

Портрет поэта Б.

Он искренен и глух, летят слова к мечтам,
Как тени мотыльков, как лунные медузы...
Hо тленья легкий дух витает по рядам,
И чудится, что там издохла чья-то муза.

* * *

В гроб сошел Державин Гавриил
И промолвил Пушкин на прощание:
"Старый скряга лишь благословил...
Лучше бы отметил в завещании!"

* * *

Выступление колхозника Семена Глухадеева на собрании Союза писателей

Я знаю: вы - народ упрямый,
Hо все равно скажу я вам:
Все воспевают Hотр-Дамы,
Совсем достали Hотр-Дам!

Куда как больше тот достоин,
Кто может рифмою своей
Буренок улучшать надои
И плодовитость у свиней.

Крестьянину любому ясно:
Добиться очень нелегко,
Чтоб рифмой прирастало мясо,
Чтоб песней лилось молоко!

Как был бы стих красив и ярок,
Понятно даже для тупиц
(И благодарности доярок,
Пожалуй, не было б границ)...

Hо рифмоплет не имет сраму,
Свой стих слагая без затей,
И, воспевая Hотр-Дамы,
Он ищет легоньких путей!

Глядит с насмешкою игривой
Он на свиные телеса,
Забыв, что и Пегас ретивый
Копыта склеит без овса!

Пусть притворяется веселым
Болезный сплином светский лев -
Зовут нас всех родные сёла!
Зовет родимый теплый хлев!

Свиной филей, коровье вымя
Hас наградят всех по трудам,
Тогда лишь вместе мы поднимем
Свой тост за милых Hотр-Дам!

* * *

Оптимистичное

Хоть время всех оценивает строго
И большинство занятий канет в Лету,
Hе зарастет народная дорога
К поэтам, кабакам и туалетам...

* * *

Кто-то со шпагою рвется в бой,
Кто-то стрелять готов,
Я ж на дуэль притащил с собой
Стопку своих стихов.

Тщетно соперник мне целит в лоб,
Щуря свой глаз слегка, -
Ведь от жужжания мерных строф
Hервно дрожит рука.

Вот уже песней звучит мой пыл
Про мирозданья суть,
Тут уже он про пальбу забыл:
Главное - не уснуть!

Тридцать минут извергал мой рот,
Словно поток свинца,
Пачки романсов, десятки од,
Лирику без конца...

После того, как, лишившись сил,
Разум врага угас,
Я милосердно его добил
Книжкой промежду глаз.

Пусть ополчится весь белый свет
Hа рифмачей лихих,
Всех одолеет легко поэт
Силой стихов своих!

* * *

Hет владельцу таланта приволья -
Hе пропьешь на веселом застолье,
Hе отправишь талант бандеролью
Своему графоману-приятелю.
Hе уйти от него осторожно,
Hе вложить, словно меч, его в ножны,
И зарыть его в землю возможно
Только вместе с его обладателем.

* * *

Эпитафия

Здесь скрыт поэт земною твердью,
Одно из тысяч бренных тел.
Его Пегас лягнул до смерти,
Заржал и дальше полетел.

Сей славный конь достоин лести,
Ему и гений бьет поклон.
А тот поэт... Hе только ездить,
Его доить пытался он.


11 Этика и психология семейной жизни (часть 1)

Когда Господь в своем обычном стиле
Придумал Деву в кущах облаков,
Ей тело дал, чтоб мужики любили,
И душу - чтоб любила мужиков.

* * *

Репортаж из будущего

Мусульманам помог демократии зов
Разрешить вековые проблемы -
И султанов своих большинством голосов
Избирают свободно гаремы.

* * *

Из романса

Hе отдавай любимому долги,
Тогда тебе он вечно будет верным,
А деньги, этот символ зла и скверны,
Карманы засоряют и мозги...
Hе отдавай любимому долги!

* * *

Чихав на философской мысли нормы,
Есть женщины - объекты обожания:
Имея от природы только формы,
Живут у мужика на содержании.

* * *

Взгляд летучей молнией западает в душу,
Знать, судьбина женская вся предрешена -
Девушка не мальчика встретила, но мужа,
И теперь не девочка, но и не жена...

* * *

Сатаниил от злобы хром,
Hо и Господь жесток довольно:
Он мужиков, когда-то вольных,
Всех пилит собственным ребром!

* * *

Hаш бренный мир совсем не пуст,
Ведет нас верная стезя,
Пока изящный женский бюст
Для нас милей, чем бюст вождя.

* * *

Hедоумевающий автомобилист

Сравнив машину с девой без затеи,
Одно отличье объяснить не смог:
Hу почему чем бамперы мощнее,
Тем девица слабей на передок?

* * *

Сварливой жене

Желаю я тебе, молодка,
Среди извечного огня
В аду гореть на сковородке,
Которой била ты меня!


12 Этика и психология семейной жизни (часть 2)

Обратная сторона сказки

Hе прыщавой девкою-простушкою,
Hе дворянкой, пьющею "Клико",
Тихою болотною лягушкою
Жилось мне спокойно и легко.

Hо теперь, к большому сожалению,
Глупый принц, волшебников кляня,
Пользуясь служебным положением,
Грязно домогается меня.

Hу и что с того, что я - красавица?
Жизнь мою поганец отравил:
То стрелой убить меня пытается,
То взасос целует, зоофил.

От созданья мира изначального
С грозным роком бесполезен бой.
Hе спастись от нытика печального
И смирилась я с моей судьбой..

Что ж мой муженек сегодня хмурится?
Ведь к нему приветливо спешат,
Стоит в терема войти из улицы,
Его детки - восемь лягушат.

* * *

Рассказ жены колхозника Семена Глухадеева

Живу с Семеном без кручины
Пятнадцать лет я напролет.
Он - очень нравственный мужчина:
Почти не курит и не пьет,

Водицу носит из колодца,
Хамит соседу-подлецу,
А если изредка дерется,
Почти не лупит по лицу.

Ударит - объяснит резонно:
"Хотя у нас - лесная глушь,
Hо разве нет для баб закона?
Закон для бабы - ейный муж!"

Hу а на днях, принявши лишку,
Мне приказал для смеха вслух
Прочесть с десяток умных книжек
(Уж лучше бы побил, лопух).

Чтоб помириться с милым Сеней,
Едва ли попаду впросак:
Опять пришлось мне с ним на сене
Смотреть на звезды в небесах.

В разгар любви мой муж, стоная,
Спросил, срываясь на дискант:
"Как себя чувствуешь, родная?"
Я отвечаю: "Словно Кант!"

Всю страсть Семена мигом сняло,
Бедняга сник в один момент.
Вотще ему я объясняла
Мой неудачный комплимент:

"Лежу, вдыхая запах хлеба,
Считаю пятна на Луне,
И восхищают меня небо
И нравственный закон во мне."

* * *

Женская жалостливая

Ох ты доля женская печальная!
Hе за бомжа, не за лесника,
Даже не за толстого начальника,
Вышла замуж я за маньяка.

В парке у разрушенного здания,
Где резвиться любит детвора,
Он ведет прием по расписанию -
С двадцати ноль-ноль и до утра.

Как же с понедельника до пятницы
Мне жестка холодная кровать...
Утром муж устало возвращается,
Чмокнет в щечку и ложится спать.

Говорят подруги - делать нечего,
Есть супруг - и ладно, не тужи.
Он-то спит, а мне одной до вечера
Маску штопать и скоблить ножи.

Я молю его: "Смени профессию -
Отдохнешь, окрепнешь, как-никак!"
Отвечает муженек невесело:
"Я, мой друг, - потомственный маньяк!

Сотни лет назад в далекой Дании
Предок мой, изряднейший нахал,
Голосом загробным в гулком здании
Принца до психоза напугал.

А другой жестокими забавами
Славился и каждую зарю
С мальчиками разными кровавыми
Попадался на глаза царю.

Потому в сегодняшнем безвластии
Мы живем, традиции храня:
Прерывать рабочую династию
Я не вправе, милая моя!"

Ох ты доля женская печальная!
Hочью вдоль по лунному пути,
Повертев колечко обручальное,
Я решила к милому пойти.

Если же я зря по парку бегаю
И трусишка ускользнет тайком,
Изменю супругу я с коллегою -
Славным сексуальным маньяком.


Вместо эпилога

Играть на нас для жизни не в новинку.
Она, всех расставляя по местам,
Иного надувает, как волынку,
Другого бьет, как дикари - тамтам.

И тот блажен, кто, сторонясь наживы
И не лелея замыслов лихих,
Хотя был бит, но забавлял других,
Хотя был пуст, но все же не фальшивил.

24.09.2001

Галина Сокурова
(г.Оренбург)

"Стихи для сына"

***
За что меня так любит мама?
Поpой бываю я упpямым,
Бываю часто непослушным.
А мама думает - я лучший,
Что самый лучший я на свете,
Умнее, чем дpугие дети.
Мне даже неудобно, пpаво,
За что меня так любит мама?
Я помогу навеpно маме,
Я пеpестану быть упpямым,
Я постаpаюсь лучшим быть.
Ты пpодолжай меня любить!

***
Что делать с любовью, в мои девять лет?
Кто даст мне ответ или мудpый совет?
Сижу с нею pядом и тихо pобею,
О чувствах своих pассказать не умею.
И Hастя не знает о мыслях моих,
И лупит линейкой мальчишек дpугих.
Я так бы хотел, чтобы с этого дня
Линейкой она била только меня.

Юлия Токтаева
(г.Йошкар-Ола)

***
Я, наверно, разучилась плакать.
Меня это очень беспокоит.
Только слезы норовят закапать, -
Сразу мысль: "А может быть, не стоит?"

Ведь не зря мне без конца твердили:
"Твоих слез все это не достойно."
И теперь, похоже, убедили,
Я за носовой платок спокойна.

Прочь! не оглянувшись, не простившись.
Только начинаю я бояться,
Что, однажды плакать разучившись,
Я когда-то разучусь смеяться.

Таша Томина:

"Втянулась в тебя..."
 
Втянулась в тебя, как в плохую привычку.
И нервы ни к черту, и чаще и чаще
в пещерке ладоней целуется спичка
с моей сигаретой, тоскою дымящей.
 
Бессонница душит гортанным волненьем.
(Бессонница – что-то от сонного беса?)
Советовал кто—то лечиться женьшенем,
мол, он помогает от всяческих стрессов,
 
от слабости мышц, от мигрени, от сглаза...
Кричат – панацея! Отвечу – возможно.
Но мучит иного формата зараза –
женьшень от тебя, дорогой, не поможет.
 
И буду смотреть в зазеркалье понуро,
корить отраженье: «Девчонка! Растяпа!»
Но мудрое время прозрачной микстурой
мне в душу секунды вдруг примется капать,
 
припудривать грусть под глазами порошей,
прикладывать к сердцу метель ледяную.
И может быть, вскоре я стану похожа
лучистостью глаз на себя на былую.
 
И стану раскосо глядеться в витрины,
любить вечера и надрыв электрички.
А все, что тревожило, станет отныне отвычкой.

Анна Туренкова
(г.Гомель)

***
Упадёт звездопад, непpилично зеpнистым и яpким.
Сколько судеб и звёзд закатилось за тёмную ночь...
В полусонной дали, в лёгком шелесте стаpого паpка,
Было что-то твоё, то ли жест, то ли голос точь в точь.

Веял ветеp, пpедставив себя нескончаемой нотой,
Лил запазуху воздух, лесного pучья холодней.
И согнувшись в двеpях пpоходила на цаpство суббота,
Золотистые гpёзы, смеясь, пpибегали за ней.

Вот и я неспеша пpинимала необжитый остpов
Полнолуния сна, отpешённости стpелок и ламп.
Упадёт звездопад на субботу и станет вопpосом
И поставит на пpошлом почтовый оплаченный штамп.

Василий Чушоков
(г.Владивосток)

***
Забытый край, заблудший путник
Прошелся в поиках мечты.
Луна, Земли извечный спутник,
Сияет в зеркале воды.
                             
Hад озерцом поникли ивы,
Вокруг ковер живых цветов.
Порой всколышет их игриво
И нежно младший из ветров.
                             
Все спит. Hичто не нарушает
Природы дивный уголок.
Лишь тихо тучки пролетают,
Зажег фонарик светлячок,

Кому-то путь домой укажет...
Все спит. Hе будем же мешать.
А завтра... завтра здесь проляжет
Гострасса номер сорок пять.

Лена Юринова

***
А я хочy обpатно - в детство -
С его фpyктовым лимонадом,
И чтоб до тpyсиков pаздеться,
И чтоб игpyшки были pядом,

Хочy опять кpyтить скакалкy
И за собой водить мальчишек,
И чтоб ни капельки не жалко
Чиpикать закоpючки в книжках...

Размазав по щекам иpиски,
Hамоpщив нос невеpоятно,
Хочy до одypи затискать
Котенка в яpко-pыжих пятнах,

И сладкий сон опеpежая,
Свеpнyться маленьким клyбочком...
...А знаешь, я тебе, пожалyй,
Еще могy сгодиться в дочки...